Добрый день, дорогие посетители нашего православного сайта «Семья и Вера»!
Продолжая публиковать документальный 10-ти серийный фильм «Земное и Небесное», мы выкладываем следующую 5-ю серию, которая называется – «Третий Рим».
Данный сериал снят по благословению Патриарха Алексия II киностудией «Остров».
После падения в 1453 г. Второго Рима, Константинополя, Русь через междоусобицы и вражду, муки и кровь обретает новое служение – быть центром православия на Земле, а центр Святой Руси, Москва, становится Третьим Римом.
Ведущий Федор Бондарчук.
Константинополь пал 29 мая 1453 года. Греки пытались договориться с Римом, даже пошли на воссоединение с католиками. Но помощи папа римский не прислал, и турки захватили город. Греческой империи больше не было. Не стало и центра православия. А на севере жила и крепла огромная православная страна – Русь.
Наш фильм о том, как после падения Второго Рима, Константинополя, Русь, через междоусобицы и вражду, через муки и кровь обретала новое служение – быть единственным центром православия на земле.
В те дни, когда Московская держава искала иной уровень своего бытия, Господь устами инока Филофея дал России ответ: Москва – Третий Рим.
Старец Филофей был иноком псковского Спасо-Елеазарова монастыря. Свои послания к великому князю Василию III, отцу Иоанна Грозного, он писал как наставление. Филофей предсказывал, что держава Российская станет православным царством. Если царь мудро распорядится данной ему Богом властью, то станет он Сыном Света и жителем Небесного Града Иерусалима. «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».
Псков. Елеазаров Спасский женский монастырь.
Валентин Яковлевич, вот ваше мнение, почему именно в лесу в скиту, а не в городе родилось вот это знаменитое письмо Филофея?
Писатель Валентин Курбатов. Царственное достоинство веры христианской в том, что перед нею все равны. В этом и есть, наверное, величие Учения Спасителя. Потому что само по себе христианство не столичное и не деревенское. Оно внутренне целостно всегда и во всякий час. Самый первый основатель этого монастыря, Елеазар, ходил пешком в Константинополь. Тогда ведь ходить надо было, а не ездить, не летать на самолетах. И пламень этот в Елеазаровском монастыре кипевший, он естественно оставался и при Филофее. Все чувствовали ответственность за Россию, за государство. И любой чернец мог встать поперек государя, потому что они оба отвечают за величие Русского государства. И поэтому он из снегов и глуши пишет в столицу. И столичный человек понимает, что он может заблуждаться среди хаоса светской жизни, и его удержит только вот тот чернец, угодник, который там это делает. И Филофей, как не странно, больше всего стращал Василия Великого, говоря, что два Рима пали из-за того, что не так тверды были в вере, как должно. Третий – Москва – пока стоит, но если он не будет тверд в вере, спокоен и царственен внутри, то падет, наконец, и этот Рим. Только при единстве христианского стояния, при единстве чистоты веры и при правильном государственном устроении, только опираясь друг на друга, они могут быть сильны и властны. Как только они расходятся – все кончается смутою, чем и закончился XVI век, закончился тем самым состоянием, на целое XVII столетие разорившим Русь. В наше время еще доживает эпоха смуты, потому что мы тоже не дослушали уроков, которые давало нам XVI столетие о великом единстве Церкви и государства.
Великий Новгород. Софийский кафедральный собор.
Русская Церковь была разорвана надвое: в Киеве митрополит был униат, в Москве – православный, Филипп I. И оба именовались Всея Руси. В этой ситуации важную роль мог сыграть Новгород.
Но как раз Новгород с его вечевой демократией побаивался и сторонился сильной Москвы. Партия Марфы Борецкой, набравшая в то время большую силу, во что бы то ни стало хотела, чтобы Новгородский епископ ехал на поставление в Киев. Есть версия, что партия Марфы Посадницы заключила предательский договор с польским королем, и это ввергло Новгород в кровавое противостояние с Москвой.
Великий князь Иоанн III двинул на Новгород войска. Митрополит Филипп просил князя не проливать крови православных новгородцев. Но этого избежать не удалось. Произошло сражение новгородцев с войсками Московского князя. Новгородцев было больше раз в десять. Но воевали они, что называется, из-под палки. Интересы партии Борецкой были им непонятны. Закончилось все страшным разгромом. Новгородцы взмолились о пощаде и Иоанн III сменил гнев на милость, над побежденными не лютовал. Город выплатил огромную контрибуцию и обязался подчиняться Москве во всем.
Клирик Софийского кафедрального собора Великого Новгорода протоиерей Александр Ранне. Новгород сыграл свою особую роль. Он был свободолюбивым городом. И в то же самое время религиозно он никогда не выступал против Москвы. И то, что Ивану III удалось покорить новгородцев – это было, конечно, благодаря православным узам. Новгород в то время уже пришел в так называемый демократический упадок. Было небольшое количество очень богатых людей, которые богатели благодаря торговле с Западом. И было много очень бедных людей, которые были недовольны такой политикой и склонялись к Москве. И когда состоялась основная битва, архиерейский полк Новгородской Софии, тяжелая такая конница, в бой не вступила, и таким образом Иоанн III пришел в Новгород.
Боярская знать с семьями и сама Марфа Посадница были отправлены на поселение в Москву одним этапом. За ними волокли и вечевой колокол – символ новгородской вольницы.
Этот памятник был воздвигнут в Новгороде в 1862 году в честь тысячелетия Руси. Вот этот сюжет: Марфа, вдова умершего посадника. Просто вдова. А колокол стал исправно звонить в общем хоре на кремлевской звоннице. Митрополичья служба Филиппа прославилась многими добрыми делами. Строительство главного храма Русской Церкви – Успенского собора – взамен обветшалого настолько, что его стены подпирали бревнами, тоже началось при митрополите Филиппе.
Открытие храма приурочили еще и к эпохальному событию – браку Иоанна III с племянницей последнего Византийского императора Софьей Палеолог. Но храм не достроили, не успели. Этот новый храм должен был стать самым большим храмом на Руси, чтобы достойно отражать ее новый автокефальный статус, прочное международное положение, могущество Московского государства.
Невесту, Софью Палеолог, принявшую в Италии униатство, сопровождал кардинал, римский легат, который нес перед собой католический крест. Иоанну III не хотелось начинать супружество со скандала, тем более с международного. Легат был дипломатический представитель папы, и князь готов был его уважить. Но митрополит Филипп сказал, что если легат войдет в одни ворота Москвы, неся перед собой латинский крест, то он, Филипп, выйдет в другие ворота с православным крестом и никогда больше в Белокаменную не вернется.
Крутой, своевольный Иоанн смирился и приказал католический крест перед городскими воротами спрятать в сани, а кардинала со всем почетом звать на Богослужение в храм. Легат от такого почета уклонился, а после неудачного разговора с великим князем, ему и вовсе дали понять, что видят в нем только частное лицо. А Софья вскоре легко отказалась от униатства.
