По волнам моей памяти. Деревенские колдуны
Здравствуйте, дорогие посетители православного островка “Семья и Вера”!
Все мы с Вами верим в Бога. А, стало быть, хорошо знаем о существовании нечистой силы, которая всячески пытается отвести людей от своего Творца.
Бесы не могут наяву являться людям, ибо это строго запрещено Богом. Но они компенсируют данный запрет тем, что находят среди людей последователей, готовых им служить и выполнять их указы. Такие люди называются колдунами.
Колдуны способны на многое. Одним из самых ярких тому примеров – священномученик Киприана, который до принятия христианства творил разные волшебства.
“Он делал бесовские превращения, научился изменять свойства воздуха, наводить ветры, производить гром и дождь, возмущать морские волны, причинять вред садам, виноградниками и полям, насылать болезни и язвы на людей, и вообще научился пагубной мудрости и исполненной зла диавольской деятельности” – пишется в его житии. О его жизнеописание читайте на странице сайта Житие и страдание священномученика Киприана и мученицы Иустины.
Также Киприан легко мог превратиться в птицу или другое животное. Мог летать и становиться невидимым. На это ученые могут возразить тем, что невозможно превратиться одному организму в другой. И действительно, это так. На самом деле служители нечистой силы вовсе не превращаются в кого бы то ни было, и сами не летают. Все это делают бесы. Они поднимают колдунов в воздух и делают видимость превращения их в разных животных.
В старину на Руси колдуны были не редким явлением. В 19-м и 20-м веках их стало больше. А в нынешний 21-й век, к сожалению и страху, колдовское дело лишь набрало обороты…
Поэтому, мы, верующие в Бога, должны чаще творить молитву и осенять себя и свое жилище крестным знамением. Всего этого бесы и его служители очень и очень боятся!
Ниже мы прилагаем рассказ Татьяны Якутиной из серии “По волнам моей памяти”, который посвящен этой серьезной и значимой теме.
ДЕРЕВЕНСКИЕ КОЛДУНЫ
Автор – Татьяна Якутина, г. Кодинск
Моя бабуля не дожила до лихих и разгульных 90-х. Умерла незадолго до появления на свет всякой «нечисти» – целителей и экстрасенсов типа Кашпировского, Чумака и иже с ними. Наверное, она бы пришла в ужас от того, как слепо люди вверяют свою судьбу этим страшным, неведомым и чёрным силам.
Она не раз предостерегала меня и моих подружек от общения с гадалками и цыганками. «Не давай ладошку цыганке или другой какой ворожее! Такого туману наведёт, так тя окружат, так голову-то задурит, што и не заметишь, как ей последнее отдашь. Ну, деньги там или золоты серёжки и колечко. А ещё они счастье воруют, гадая по руке».
Жизнь подтвердила правоту её слов. Одна из моих сокурсниц, Вера Машукова, в конце 70-х на иркутском рынке нарвалась на назойливую и цепкую цыганку. Вера только что получила из дома пятидесятирублёвый перевод, и цыганка (учуяла она, что ли эти деньги?) каким-то образом выманила у неё всё до последней копеечки. Позднее я прочла о том, что многие цыганки обладают своеобразным гипнозом. Очевидно, это и имела бабушка в виду, говоря о возможности каждой цыганки «окружать» (задурить, обмануть) любого человека.
Зная мою любовь ко всякого рода страшилкам и историям «на ночь», бабушка с придыханием, шёпотом (чтобы не слышали родители) рассказывала мне бесчисленные истории про колдунов, ничуть не хуже персонажей, выведенных пером Николая Гоголя.
«Раньше-то, девка, колдунов шибко уж много было. Да и щас, поди, есть. Куды однако оне денутся-то? Вот слушай теперича, што я тебе расскажу!
Жила у нас одна така ведьма со своей девкой, стало быть, на самой окраине деревни. Страшны оне обои (обе) были, чёрны, грязны. Всё на завалинке старуха-то, как тёпло на улице станет, сидит да трубку свою покуриват. То ли монголка она кака-то была, то ли хто.
Дядя Егор, сосед ейный, сказывал, што учила она свою девку етому поганому ремеслу. Раз ночью вышел он зимой на двор по нужде. А ночь-то шибко светла была: луна полная во всё небо светит. Небо-то тако тёмно, как бархат дорогой, всево его вызвездило. Звёздочки горят, луна светит во всю силушку. Красота така, што и пером не описать!
И вдруг видит он, што по небу-то каки-то не то чурки, не то брёвнушки летят, аж искры от их во все стороны сыпются. Две чурки как есть летят! Не то, как ты себе думаш, про Бабу-Ягу в ступке-то! Там баба в ступе сидела, а тута брёвнушки али чурки сами летят. Вот диво так диво!
Пролетели оне мимо его избы да и мырк, мырк одна за одной в сарай к дядьке Корнею и тётке Марфутке. Быдто бы туда залетели! Дядька-то Егор сперва и не понял даже толком, што это было. Так он опешил. А потом бегом, што есть мочи, к Корнеюшке побежал. Бежит, а сам думат, стало быть, как бы сарай-то у людей не сгорел. Уж шибко искры-то от етих чурок летели.
Поднял он дядьку Корнея, пошли оне в стайку, где скотина была. Заходют, видют, што скотина-то попорчена: корова мычит, шарахатся их угла в угол, кровь у ней из брюха прям ручеём льётся. Так и хлешшет, так и хлешшет, цела лыва набежала!
А на соломе телёночек мёртвый валяется, который ишо не родился. Скинула корова-то, стало быть! А вскорости и сама коровка-то стала чахнуть. Кавды её прирезали, в брюхе-то, где телёнок сидел, полно всяково хламу было: головёшки обуглены, сухой голик (березовый веник без листьев) дажа нашли.
Дедка с бабкой потом доо-лго грешили на етих двоёв колдовок-то. А хто, скажи мне, мог ишо так попортить-то короушку у стариков?! Ну, и пришлося им апосля всево батюшку к себе приглашать, штоб молебен там сделал, сбрызгнул святой водичкой, штобы хозяйство совсем не сгинуло, не порушилося. Не то што таперича, кавды днём с огнём батюшку не сыщешь! Да и разве поедет он таперя таку-то даль из Слюдянки-то? Совсем пошти што батюшков не стало. Да разве ж они кому мешали?!
Ну, што там говореть, как батюшка молебну-то сделал, так и скотинка пошла. Тёлка, котора от старой-то коровы осталася, вскорости в етот же год телёночков двоих принесла: одну женского рода, другой бычок оказался! Так што в убытке, можно сказать, старики-то совсем недолго были.
Много оне, две ети ведьмы-то проклятушши, скота на деревне людям поперепортили. Молоко у коров отымали. Как услышат, што у ково где корова молока много даёт, хорошо доится али шибко жирное у какой коровки молоко, то так туда и ломются по разным случаям во двор шастать. Так шастают, так шастают, покуль у коровы молоко-то совсем не пропадёт.
Обозлился на них за ети пакости уж шибко народ –то наш. Как-то раз их сусед (не дядя Егор, а другой ишо мужик, опамятовала ужо, как и зовут-то ево!) , которому житья от их гадостев не было, однова разу взял да и укараулил момент, кавды они ночью-то превратилися в двух свиней: одна больша, друга помене. Оне ведь по-разному могут превращаться, колдуны-то ети!
Схватил он полено да и за имя побежал вдогон. Сперва отвозил маленьку свинку, а потом отбуцкал и большу, кавды она к ему поворотила да подбежала.
Люди-то сказывали, што потом ета колдовка со своей девкой долго на улицу никуды из избы не выходила – синяки да шишки свои, видать, прятали. А у девки-то, говорят, и вовсе рука оказалася сломанная. Ну, а вскорости оне от нас куда-то в другу деревню совсем переехали. Уж шибко наш народ-то на их обозлился. Так осерчал, так осерчал!
А вот ишо какой, помню, случай был опеть в нашей деревне. Шли как-то раз робяты с вечорки к себе по домам по улице. Вдруг оборочаются назад, видют – птица кака-то за имя быдто бы летит. Ну, летит и летит. Они со страху-то бегом как припустят, а та тоже шибче летит. Они остановются, и она быдто тожа потише летит. Они бегом, и она шибче!
И так раза три али четыре их провожала с вечорки-то. Ну все думать, ну гадать – хто бы ето мог быть? Ведь колдовки-то ети две которы были уехали насовсем.
Ну, один парнишка-то возьми да и расскажи обо всём свому старшему брату про ету птицу непонятну. Вот тот, кавды робяты-то снова на вечорочку пошли, снял со стены отцовско ружьишко како было, да крадчи на улицу-то и вышел. Видит, робяты стайкой бегут-торопются по домам, а за имя и правда птица кака-то летит, не остаёт. Ну, он возьми да и выстрели в неё. Навроде как попал! Потому как она совсем из глаз пропала.
А наутро заметили – баба одна на улицу не вышла корову в стадо провожать. Оне – к ней. А у ей рука тряпицей перевязана, а всё видать, как скрозь тряпицу-то кровь проступат.
– Ну, чо у тя с рукой-то? – спрашивают её.
– Да ничо, вот вчерась запнулася коло стайки да упала на вилы-то прямиком, поранилася, стало быть!
Ну, всем так сразу и стало понятно, кто ето у их в суседях-то объявился. Стали потом робяты-то которы похрабрее, за ней скрозь дырку в ставнях подсматривать. Видят, как сняла она тряпку, а рука-то вся дробью прострелена. Ну, она стала примочки каки-то делать, штоб руку свою лечить.
Правда, она так людям не пакостила, как те, о которых я те токо што рассказала.
Так што, девка, иной раз и не сразува поймёшь, хто у тя в суседях-то живёт. Уж шибко умеют оне маскироваться, добренькими прикидываться-то. А с чего добры-то оне будут, коли сама понимаш с кем дружбу водют. Потому и смерть-то их, как других людей, которы нормальны-то, не берёт.
До-олго их коряжит всяко, ломат и крутит. А смерть к им всё не идёт и не идёт. Ревмя ревут, а помереть не могут! Тут уж разны способы есть – либо матицу на крыше разобрать, либо кому своё погано ремеслишко передадут.
Вот ведь как всё в жизни устроено – их дажа сама смерть брезговат! А к Господу Богу обратиться уже не могут, боятся, стало быть. Да и разве он простит однем разом все их нечистоты, всё зло, што оне людям-то сотворили?!
Ну, а коли ты кавды узнашь, хто такими делами занимается, сторонись их. С молитвой проходи – оне всё чуют, сами к тебе не подойдут!
Ну, а ежели каку помощь предлагать будут (мало ли чо в жизни быват?) – полечить там травами али наговором каким, беги как от огня. Не будет никавды волчица овцой! Попомни меня, не делают оне добра людям. Да и те, хто с имя дружбу водют, тожа счастья не огребут. Вместе перед Богом отвечать будут, вот што я знаю.
В аду оне, девка, как есть, в аду, в смоле али в кипятке там кипят. Да, такой судьбе не позавидует никто, ни один человек. Но так им и надо, поделом им!» – торжествующе заканчивала она свой рассказ, свято веря в торжество добра и справедливости, в милосердие Божие только к людям хорошим.
По волнам моей памяти. Наводнение
По волнам моей памяти. Чем пахнет детство
<< На главную страницу Непридуманные истории >>