Во всем ли нужно слушаться священников?
Мир Вам, дорогие посетители православного сайта “Семья и Вера”!
Пополняя рубрику Вопросы священнику, размещаем ответы на следующие актуальные вопросы, касающиеся церковной жизни:
• Насколько в современной приходской практике возможно и нужно ли всецелое послушание духовному отцу?
• Я обратилась к батюшке с личным вопросом и чувствую, что он меня просто не понимает, отвечает общими местами: вроде бы правильно, можно согласиться, а сомнения не оставляют. Как быть?
• Во всем ли нужно слушаться священников?
• Несет ли ответственность священник за человека, который к нему обращается за советом?
• Часто люди в затруднительных ситуациях ищут помощи и совета старцев, ведь говорят, что многие из них прозорливы, многие имеют молитву большой силы. В то же время наши обычные приходские священники особыми добродетелями не выделяются – они «как все». С другой стороны – они свои, родные, а старцы – мало ли кто что про них расскажет. Так кто же достоин большего доверия?
На данные вопросы отвечает протоиерей Александр Лебедев:
– Насколько в современной приходской практике возможно и нужно ли всецелое послушание духовному отцу?
– Насколько такое послушание возможно – не знаю, мне лично об этом приходилось лишь в книжках читать, никогда в жизни с примерами построения таких отношений мне сталкиваться не приходилось. Такого, естественно, не было бы, если бы речь шла о чем-то жизненно важном в деле нашего спасения. Поскольку практика такая в Церкви является, мягко говоря, не распространенной, то и обязательной для всех ее назвать нельзя. Более того, принимать ее в качестве правила было бы нежелательно по двум причинам.
Первая причина – то,что очень и очень немногие из тех, кто говорит о послушании, на него способны. Ношу нужно брать по себе. Даже в монастырях, где монахи дают обет послушания, где человек годами навыкает отказываться от своей воли, о всецелом и чрезвычайном, без рассуждения, послушании старцу, мне слышать не приходилось.
Куда уж до этого нам, мирянам! Дай Бог научиться прислушиваться к советам духовно опытных людей, научиться прежде задумываться, нужно ли совершать поступок, а потом уже что-либо делать. Ведь как часто мы сначала что-то делаем, а потом задумываемся о совершенном, и, как правило, задумываемся с раскаянием. Пока мы не научились хотя бы обдумывать свою волю, мы не представляем, с каким врагом хотим бороться, насколько он силен и насколько безрассудна может быть попытка нашего восстания против него. Неудачная попытка полного отсечения своей воли может привести к тяжелым духовным-последствиям – отчаянию, полному разуверению в своих силах и в возможности своего спасения.
Вторая причина, по которой я советовал бы избегать такой практики, – это то, что духовных отцов, способных сознательно взять на себя тотальную ответственность за другого человека, за его жизнь и за спасение его души, не думаю, что много. Любой здравомыслящий человек будет скорее благоразумно избегать этой ответственности. “Врач! исцели самого себя!” (Лк. 4, 23). Если уж я не могу с собой совладать, если все мои думы о том, как бы получить прощение у Бога за содеянные мною грехи, то дополнительную ответственность на себя брать в таком случае было бы для меня, мягко говоря, легкомысленно. Да и цена ошибки в деле духовного руководства очень велика – спасение души своего духовного чада. Думаю, только очень немногие люди, в которых какая-то исключительная любовь к ближнему и желание ему спасения, берут верх над чувством духовного-самосохранения, способны на такое духовное руководство.
Есть еще одна причина, по которой нужно быть осторожным в деле искания всецелого послушания. Мотив, по которому человек стремится иметь духовного отца, может быть стремлением уйти от ответственности за свою жизнь. Кажется, так просто: кто-то решает, а ты исполняешь. С кого будет спрос – конечно с того, кто принимает решение!
Ничто человеком так не ценится, как свобода. И ничем человек так не тяготится, как этой своей свободой, потому что из нее вытекает ответственность. Человек добивается права выбора, а когда этот выбор наступает – не знает, как поступить, и ищет, кто же решит это вместо него, кому бы свою драгоценную свободу выбора вручить. С чьей-то точки зрения это может быть очень удобно. Но это безответственно, а значит, вряд ли хорошо. Кроме того, как ни избегай человек отказа от выбора, все равно ответственности не избежать, ведь отказ от выбора, решение о вручении своей свободы другому – это тоже выбор, а значит, тоже ответственность.
Как ни верти, а от свободы и ответственности не уйти.
– Я обратилась к батюшке с личным вопросом и чувствую, что он меня просто не понимает, отвечает общими местами: вроде бы правильно, можно согласиться, а сомнения не оставляют. Как быть?
– Знаете, за время своего пастырского служения однажды я сделал для себя небольшое открытие: оказывается, совет «Молись и кайся» – вовсе не отговорка, как может показаться, а самое безошибочное руководство к действию. Это лекарство от всех болезней, палочка-выручалочка в любой ситуации, универсальный способ изменения жизни к лучшему. Поэтому, на мой взгляд, лучше принять совет, выраженный «общими местами».
Другое дело, что от опыта и сочувствия священника зависит, как это общее место применить к конкретной ситуации и конкретному человеку, как вдохнуть надежду на возможность изменения, как вдохновить на следование совету. Этого действительно может священнику не хватать просто в силу ограниченности наших возможностей: им есть предел. Есть люди, неспособные понять теорию относительности Эйнштейна, а есть неспособные вникнуть в жизненную ситуацию. Это не значит, что они негодяи, бездари и бездушные люди, нет, просто выше головы не прыгнешь, и спрашивать за это нечего.
Если человек способен распознать, что ему отвечают общими словами, то, думаю, ему хватит сообразительности применить эти общие слова к себе. Можно, конечно, пытаться найти священника, соответствующего нашим запросам, и люди таких священников находят и становятся их духовными чадами: стараются именно у них исповедоваться и просить жизненных советов. Но это в перспективе, а пока придется довольствоваться тем,что имеем.
– Во всем ли нужно слушаться священников?
– Понятие компетентности распространяется и на священников. Если батюшка говорит проповедь о каком-то евангельском событии и толкует его, то, скорее всего, он доверия достоин. A вот если будет учить вырезать гланды или аппендицит, ни разу даже не видев, как это делается, – в этом случае, конечно, следовать его советам было бы ошибочно. Это раз.
Во-вторых, все и всегда нужно соотносить со здравым смыслом, и лучше не принимать утверждения, которые ему противоречат. Открою секрет: батюшки – люди, они могут ошибиться или ляпнуть лишнего, или даже глупость сморозить, хотя, надо признаться, это бывает очень не часто. Среди священников мне приходилось встречать гораздо больше трезвомыслящих людей, чем их попадается в среднем среди населения. Способствует, думаю, этому то, что среди духовенства нет женщин (да простится мне эта шпилька).
Есть еще одно условие, при соблюдении которого можно принимать совет от кого бы то ни было, – соответствие Священному Писанию и учению святых Отцов. Если человек постоянно читает святоотеческую литературу, то у него вырабатывается вкус, который помогает вовремя насторожиться. Попалась, допустим, некая мысль, пусть и высказанная священником, но не встречающаяся у святых Отцов – значит, есть повод присмотреться к ней повнимательней и по придирчивей.
Так что, не выходящие за рамки здравого смысла и созвучные святым Отцам утверждения священника в области его компетенции – то есть касающиеся пастырства и душепопечения – можно принимать, как руководство к действию. Во всем остальном возможно более вольное отношение к словам священника.
– Несет ли ответственность священник за человека, который к нему обращается за советом?
– Не несет, а разделяет. Потому и называют совет советом, а не приказом. Конечно, когда я осмеливаюсь дать совет, я должен иметь в виду, что, если человек прислушается к нему и поступит соответственно, результат поступка – обоюдная заслуга. Или обоюдная вина. Поэтому я, как и всякий здравомыслящий человек, не спешу брать на себя ответственность советовать что-либо другим.
Если человек пришел с вопросом, то это мое личное наблюдение – в большинстве случаев ответ им уже нащупан, но что-то препятствует его приятию. Чаще всего это та самая тернистость, которая сопровождает человека на пути к Царствию Небесному. Правильные пути далеко не самые легкие, поэтому понятно колебание человека, ведь мало кому хочется усложнять свою жизнь.
Знаете, когда-то Сократ сравнивал то, чем он занимался, с акушерством. Как повитуха помогает женщине родить младенца, так и он в рассуждениях помогал своим собеседникам родить истину. Подобным образом пытаюсь действовать и я. Если человек находится в затруднительной ситуации выбора, то обычно все мои советы сводятся к тому, что я призываю человека посмотреть, нет ли греха в том или ином варианте его действий. Если открывается какая-то сомнительность в этом отношении, то я задаю вопрос: может ли основанное на грехе действие принести хорошие плоды? Ответ очевиден, и совет соответственно тоже: «Мы пойдем другим путем». Ответственность за последствия такого совета я готов нести, точнее – разделить.
– Часто люди в затруднительных ситуациях ищут помощи и совета старцев, ведь говорят, что многие из них прозорливы, многие имеют молитву большой силы. В то же время наши обычные приходские священники особыми добродетелями не выделяются – они «как все». С другой стороны – они свои, родные, а старцы – мало ли кто что про них расскажет. Так кто же достоин большего доверия?
– Обладающий великой мудростью русский народ знает ответ на этот вопрос. Он (ответ), как и многие другие универсальные жизненные законы, нашел отражение в пословицах. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в мудрости русских народных пословиц. Вот и сейчас на ум пришло: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Думаю, ответ понятен. Так, действительно, меньше риска обмануться.
В наших внутрицерковных разговорах о том, кто более прозорлив, у кого молитва сильнее, кто суровее постится, к кому обратиться за советом, мы рискуем вынести Бога за границы наших помыслов, что часто и происходит. В стремлении найти “самого пресамого” старца мы, сами того не замечая, начинаем более возлагать надежду на человека, чем на Бога. Изредка в исповедях приходится слышать раскаяние в грехе человеконадеяния. Изредка это происходит не потому, что грех этот экзотичен, а потому, что он редко осознается людьми.
Неудовлетворенность обычными батюшками и усиленные поиски старца для совета в какой-то жизненной ситуации выдают некое самомнение человека: мол, мой вопрос очень-очень сложный, и меня не удовлетворит ответ дилетанта, я достоин внимания гораздо более духоносных особ. На практике же чаще всего происходит пальба из пушки по воробьям. Для ответа на обычный житейский вопрос люди готовы ехать за тридевять земель, утруждать многих людей, причинять хлопоты почтенным старцам, чтобы услышать те самые общие места, которые с таким же успехом может поведать любой священник. Ну и что, что он не блещет добродетелями, Господь, Чью волю хочет узнать человек, может открыть ее через самых заурядных людей. Даже Навуходоносор – язычник, идолопоклонник и деспот — и тот в Священном Писании назван слугой Божьим, потому что через него, как через некое орудие, действовал Промысл Божий. Неужели батюшки менее пригодны к этому?”
Беседы с батюшкой. Духовник и духовничество
