Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 6-я
Здравствуйте, дорогие посетители православного островка “Семья и Вера”!
Таинство Исповеди – невозможно переоценить! Это самая настоящая баня для человеческой души. Исповедь очищает душу, смывает грязь и убеляет её.
К исповеди нужно приступать не реже 1 раза в месяц, а лучше раз в 2 недели. Тогда духовная жизнь будет проходить во здравии и благоденствии!
Известный российский писатель и поэт монах Варнава (Санин) затронул тему исповеди в ниже прилагаемых рассказах, которые мы советуем прочесть каждому из Вас, дорогие братья и сестры.
МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ
Монах Варнава (Санин)
КНИГА ТРЕТЬЯ
Страница 6-я
ПЕРЕД ИСПОВЕДЬЮ
Валерий Петрович готовился к исповеди.
С вечера перед тем, как наутро пойти в храм.
Собственно, подготовка к ней началась еще раньше.
Когда он, согрешив даже в малом, сокрушался об этом всем сердцем и каялся перед Богом.
Но тут уже начиналась непосредственное приготовление к таинству.
По собственному опыту Валерий Петрович хорошо знал: если загодя не выпишешь на бумагу все свои грехи, то когда подойдешь к аналою – сразу, большую половину их, точно ветром из памяти выметет.
И он аккуратно, чтобы еще до начала исповеди не согрешить небрежением, ибо, как говорит Писание, проклят всяк творящий небрежно дела Господни – а нарисовать вкривь и вкось крест разве не глумление над великой Святыней? – нарисовал православный восьмиконечный крест.
Под ним написал:
«Согрешил и каюсь.»
И затем стал перечислять все те грехи, которые совершил после последней исповеди.
Не внося сюда, разумеется, те, в которых уже исповедовался, и больше не повторял.
Не подробно выписывал.
Если священник вдруг попросит уточнить – тогда, конечно, расскажет все, как было, в деталях.
А писал кратко, одним словом:
Гордынею.
Тщеславием.
Осуждением.
Блудными воззрениями.
Сребролюбием.
Празднословием.
Ложью.
Ленью…
Главное – не просто механически читать все это потом.
А с болезненным сокрушением сердца, ощущением своего падения, собственной нищеты духовной, надеждой на милосердие Божие и твердым намерением не повторять их впредь.
Не всегда, к сожалению, удается немедленно после исповеди избавиться от названного, даже с самыми искренними слезами, греха.
Выработанные за целые годы, порой еще с детства, навыки их совершения прочно укоренились в душе.
Во время исповеди грех отпускается Господом.
Но корень, частенько, остается.
По нашей беспечности, малодушию, нерадению, невнимательностью и отсутствию твердой решимости порвать с ним.
И – чуть зазеваешься, ослабишь внимание за собой – дает новый, иной раз еще более крупный побег.
Взять ту же гордыню.
То есть, уже одну только мысль о том, что мы что-то можем без Бога.
Не говоря уже о делах.
Как то:
Непокорность Закону Божию и Церкви.
Презрение ближнего.
Предпочтение себя всем.
Постоянное «ячество»: я сказал, я сделаю, я уверен. Я… я… я…
Потеря любви к Богу и ближнему.
За которыми нередко следуют ложная философия, ереси, безбожие.
И, как следствие – смерть души.
Многие просто не замечают в себе эту гордыню.
Более того, уверены в том, что чего-чего, а ее у них просто нет.
Хотя одно это уже является самым ярким доказательством того, что она как раз-то и есть!
Вот что страшно…
Ведь мало того, что, как говорят святые, она является матерью всех остальных пороков.
Но и словно скалой загораживает вход в блаженную Вечность!
За, самыми тяжкими, в том числе, и, так называемыми, смертными, грехами шли, на первый взгляд, казалось бы, более мелкие грехи.
Нарушение постных дней – среды и пятницы.
Сокращение (а ведь не так давно писалось – теперь страшно даже подумать! – оставление) обязательного для каждого православного человека утреннего и вечернего молитвенного правила.
Скупость.
Лесть.
Человекоугодие.
Хвастовство.
Не желание уступить и помочь ближнему.
Наоборот – принятие гневных помыслов, раздражение, вспыльчивость, споры, ссоры, срывание на крик…
Дальше шло еще много-много грехов.
Вроде, уже совсем не существенных.
Хотя…
Какая разница, как он читал в духовной книге, один большой камень или мешок песка потянут тебя на дно морское?
И потом, одно дело морское, пусть самое черное и глубокое, дно, и совсем другое – адская бездна!
Поэтому Валерий Петрович писал…
Писал…[1]
Наконец, в самом низу, добавил, чтобы тоже не забыть сказать:
«Каюсь и, с Божьей помощью, постараюсь следить за собой, бороться с грехами, исправиться и принести достойные плоды покаяния.»
Взглянул после этого на полностью исписанный мелким почерком с обеих сторон листок бумаги.
Покачал головой.
Надо же, какую страшной сетью вновь опутала его вражья рать.
Да и сам он – чего все валить на одних бесов? – не меньше их «преуспел» в этом.
Слава Богу, что, после того, как Христос взошел на спасительный Крест и пригвоздил к нему все наши грехи, для каждого человека сделано все, чтобы эта сеть разорвалась, и он вырвался на свободу.
Валерию Петровиче – назавтра оставалось только поехать в храм.
Подойти к аналою.
Встать перед Крестом и Евангелием.
Понимая, что будет исповедоваться сейчас не священнику, который является лишь свидетелем, а – самому Богу.
И…
Но сначала, как не без тревоги глядя на листок, думал он, нужно было еще дожить до этого, желанного – завтра!
ИСПОВЕДЬ
Постучался я к Богу.
«Кто там?»
– Я – пришедший покаяться в храм,
Лицемер, вор, убийца, гордец,
Маловерный лукавый подлец,
Лжец, обидчик, болтун, клеветник,
Сребролюбец, злослов и блудник…
Для такого – лишь ад впереди,
Я ведь грешен насквозь! Что?..
«Входи!»
________________________
[1] Подробнее о том, какие бывают грехи и как правильно подготовиться к исповеди можно прочитать в книгах «В помощь кающимся – из сочинений святителя Игнатия (Брянчанинова)», «Накануне исповеди», «Пособие к исповеди – в помощь кающимся, с приложением перечня грехов и добродетелей», «Путь покаяния», «Советы идущему на исповедь» и, к счастью, многих-многих других.
МИГ И ВЕЧНОСТЬ
Виктория пришла первый раз в храм, на исповедь.
Подруга ей говорила-говорила, что одно, как она делала это до сих пор, каяться перед Богом дома.
И совершенно другое – когда это происходит во время совершения таинства исповеди.
– А в чем разница? – недоумевая, спросила Виктория.
Подруга попыталась ответить.
Что уже по одним только ощущениям, которые трудно передать человеческим языком, одно отличается от другого как… небо от земли!
– Да что я тебе все буду объяснять на словах? Сходи сама и поймешь! – в конце концов сказала она Виктории.
И та пошла.
Забежала в храм, как предполагала на несколько минут.
Но там шла служба.
И к священнику, который, стоя у аналоя, исповедовал подходящих, была такая огромная очередь, что до него и за час не дойдешь.
«А то и больше! И чего они так все тянут?»- мысленно уточнила Виктория, с раздражением видя, что некоторые люди очень долго исповедуют свои грехи.
Одни называли их по памяти.
Другие читали по бумажке.
«Потом надо будет и мне написать!» – решила Виктория, чувствуя, что уже сейчас позабыла многое из того, в чем хотела покаяться Богу.
А что же будет, когда подойдет ее очередь?
Очередь продвигалась невероятно долго и медленно.
В храме было тесно и душно.
Рядом стоял большой подсвечник со множеством горящих свечей.
И Виктории, в длинной шубе и меховой шапке, от этого вскоре стало совсем нестерпимо.
Самым большим ее желанием вскоре было: уйти.
И прийти как-нибудь в другой раз, когда будет поменьше народу.
Она бы так и сделала.
Но…
«Да что это я? – вдруг подумалось ей. – Всего час, ну два… пусть даже три не могу потерпеть. А что они перед вечностью – миг! И если больше не будет такой возможности… какая тогда она для меня наступит, эта вечность? С моими абортами… изменой мужу… чего тут и этого, особенно стыдного для женщин греха таить – сквернословием. А еще – осуждением всех и вся, постоянной ложью?! Родителей не почитала… Детей пока к Богу не повела. А подруга ведь говорила, что с нас, матерей, спросится на Страшном Суде не то, как мы кормили их и одевали, а научили ли вере… К тому же, кроме этого, я никогда не постилась, не молилась, как надо. В храм не ходила… И все это Господь простит мне здесь и сейчас! Счастье-то…счастье какое! Да ради этого можно терпеть не то что каких-то там несколько часов, но и – всю жизнь! Ведь и она что перед Вечностью – тоже миг!»
Ярко горели свечи.
Виктория терпеливо продолжала стоять, дожидаясь своей очереди.
Перед иконой, как только теперь она заметила, Пресвятой Богородицы.
Потом перешла дальше, где было уже не так жарко.
Еще дальше…
Там даже потянуло свежестью из приоткрытого окна.
Она стояла…
Стояла…
И уже больше не возмущалась, видя, как подолгу не отходят от аналоя некоторые люди.
А – радовалась за них!
ПОСЛЕ ИСПОВЕДИ
Вышел человек из храма.
Подставил лицо яркому солнцу.
Хорошо!
Легко…
Будто тяжкое иго с себя сбросил.
Не он, конечно, – Господь!
Все уже понимал человек.
Не первый раз исповедовался.
Прошел он к белой церковной печке, которая, как хорошо он знал, была расположена в глубине двора.
В ней алтарники сжигали записки и все то, что становилось ненужным после очередной службы.
Вот и сейчас в ней еще догорал огонь.
Достал из кармана записку, по которой перечислял свои многочисленные грехи.
Бросил в печь.
И, так как она не торопилась загораться, пододвинул ее ближе к огню.
Еще ближе…
Еще…
Бумажка вспыхнула столь неожиданно, что человек не успел вовремя отдернуть руку.
Подул он на обожженный палец.
Посмотрел на него:
«Ничего, до вечера заживет!»
И с ужасом вдруг подумал.
А если бы он не исповедовал эти грехи сейчас…
И, нераскаянным, ушел из жизни…
То каково было бы его бедной душе тогда?
Вместе с ними – в геене огненной?!
И не до вечера, а – навечно!
Дай, Бог, услышав третьих петухов,
Дойти до покаянного итога,
И получить прощение грехов,
И – возлюбить еще сильнее Бога!
ФОТО НА ПАМЯТЬ
Приехала в монастырь экскурсия.
Женский.
Старинный.
Игуменьи как раз тогда не было в обители.
И поэтому паломники действовали самостоятельно.
Что, собственно, и не возбранялось.
Разумеется, до определенных пределов.
Собор был открыт.
Они с благоговением перекрестившись у входа, вошли в него.
Приложились к чудотворной иконе.
Ко святым мощам.
Помолились.
И тут одна фреска Марии Египетской в пустыне, так поразила надевшую при входе в монастырь поверх джинсов длинную грубую юбку, красивую девушку, что она никак не могла отойти от нее.
Даже когда все уже стали возвращаться в автобус.
Ну не могла она оторвать от нее глаз, которые были переполнены капающими на мраморный пол слезами.
Экскурсовод стала уже строго торопить ее.
И тогда она попросила мужчину у которого был фотоаппарат, и который охотно снимал на него всех желающих, сфотографировать эту фреску.
На память.
Но тот неожиданно… отказался:
– Простите, но без благословения настоятеля я не могу.
– Пожалуйста! – принялась уговаривать его немало удивленная тем, что ей – и отказывают?! – девушка.
– Нет-нет, даже не просите – не буду.
Девушка настаивала.
Обещала заплатить за фото любые деньги.
Кокетливо улыбнулась.
Но мужчина был непреклонен.
– Сказал не буду, значит, не буду.
И только в автобусе, подсев к обиженной паломнице, он объяснил ей причину отказа.
– Видите ли, однажды я сфотографировал в одном монастыре, без благословения настоятеля, икону Пресвятой Богородицы. Она на ней стояла во весь рост с молитвенно поднятыми руками.
– И что же?
– В это трудно поверить. Но, когда я стал проявлять снимки…
– Что-что? – не поняла девушка.
– Это было еще в те времена, когда не было таких возможностей, как теперь. Отдал в ателье фотокамеру и тут же получил готовые снимки! – с улыбкой объяснил ей мужчина. – Все приходилось делать самим. Разводить в банках проявитель, закрепитель, печатать фотокарточки при помощи фотоувеличителя и проявлять их затем, при свете красного фонаря, в ванночках. Так вот, привычно глядя на то, как появляются и становятся прямо на глазах все более и более яркими снимки, сделанные во время экскурсии, я посмотрел на один из них, и… остолбенел.
– А что… что было на нем? – раздалось сразу несколько голосов, привлеченных этим рассказом, паломников.
– Вы можете не поверить, но… – мужчина обвел их честным, открытым взглядом и ответил: – Пресвятая Богородица на этой фотографии закрывала лицо своими руками!
– Почему это не верим?
– Верим!
Паломники качали головами.
Ахали охали.
И после, как это обычно бывает, стали щедро делиться другими чудесами, свидетелями которых они были, или о которых слышали в прежних экскурсиях.
Мужчина вернулся на свое место.
На первой же остановке, когда он снова фотографировал всех желающих, девушка подошла к нему.
Отозвала в сторонку.
И так, чтобы не слышали остальные, сказала:
– Спасибо вам!
– За что? – не понял мужчина. – Я же ведь не стал выполнять вашу просьбу!
– Так вот за то и спасибо. А еще за рассказ про чудесный снимок. Он только подкрепил мое первое и сразу, словно ускользнувшее желание, когда я увидела ту фреску. Вы можете подумать, что мое решение опрометчивое и легкомысленное… А все то, что произошло со мной за последний год трудно и долго рассказывать… В общем, так! Вместо того, чтобы взять с собой фото той фрески, я… лучше сама возвращусь к ней. И, если так угодно будет Богу, то – навсегда!
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 3-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 4-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 5-я
<< На главную страницу На рубрику монаха Варнавы >>