Рассказы монаха Варнавы, Царская семья

Здравствуйте, дорогие посетители православного островка “Семья и Вера”!

17 июля 1918 года навсегда войдет в историю России, как трагический день, в который было совершено зверское убийство святой Царской семьи!..

И, все же, 17 июля, это и День Торжества святых Царственных страстотерпцев, которые через безвинное страдание и горячую веру в Бога, вошли в Царство Небесное, где их встретил Господь Иисус Христос, венчая мученическими и нетленными венцами!

Ниже мы приводим рассказы известного российского писателя и поэта монаха Варнавы (Санина), в которых затронута тема той далекой-близкой трагедии.

Царская семья, святые, мученики

МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ

Монах Варнава (Санин)

КНИГА ТРЕТЬЯ

Страница 7-я

Окончание

ДАЛЬНЕЕ-БЛИЗКОЕ

Однажды ночью я проснулся от странного грома.

Мне довелось видеть разные грозы.

В тайге – где, словно зацепившись за сопку, целый час блуждали тучи, и все это время было ослепительно светло от непрекращающихся ни на мгновение молний, а уши закладывало от несмолкаемого грома.

На юге – так называемые сухие грозы.

В детстве, оказавшись в открытом поле, под страшной грозой – небо точно раскалывалось над нами, мы вообще едва не погибли с сестрой.

Сам не понимая, почему – мне было тогда пять или шесть лет – я то и дело падал на колени…

Наблюдал летние, зимние грозы.

Когда все сверкало, и грохотало…

Но такого…

В аспидно-черной ночи явственно и отчетливо зазвучали сухие и резкие, очень похожие на пистолетные выстрелы – как бывший офицер я никак не мог это спутать с чем-то другим – удары грома.

Сам даже не знаю почему, я принялся их считать:

«Один… два… три… четыре… пять… шесть…семь!»

А утром из новостей узнал.

Что ровно девяносто лет назад – ночь-в-ночь, в Ипатьевском доме Екатеринбурга была расстреляна царская семья…

Конечно, выстрелов там было больше.

Потому что убивали и верных царских слуг.

К тому же, стреляли по несколько раз.

И не только из пистолетов.

А потом раненных добивали еще и штыками.

Но самых главных выстрелов было все-таки – семь.

Семь выстрелов…

Семь членов Царской семьи:

Помазанник Божий, Государь Император Николай Второй.

Императрица Александра Федоровна.

Цесаревич Алексей.

Великие княжны:

Ольга.

Татьяна.

Мария.

Анастасия.

Ни до…

Ни после…

Я не слыхал такого страшного грома.

И – не дай Бог! – еще когда-то услышать…

Святые царственные мученики страстотерпцы

НИКОЛАЙ II

Как быстро наступают перемены!
Темно в глазах от золота погон.
Дыханьем государственной измены
Отравлен императорский вагон.

Что толку от угроз и обличенья,
Когда вокруг злорадство, глупость, ложь
И приказная «просьба» отреченья,
Подсказанная из масонских лож!

На размышленье – ночь. И до рассвета
Не спит законный царь всея страны.
Он – жертва за народ, и зная это,
Идет на казнь, не ведая вины!

Окончание

НА ИЗЛЕТЕ

Отдыхали казаки после боя.

У костра.

Главной темой разговора, которую завел суровый и обычно скупой на слова подхорунжий[1], было то, что, наконец-то, они перешли в наступление.

Да не в такое, после которого, как это было в 1914 – 1915-х годах, приходилось месяцами бесславно сидеть в окопах или позорно откатываться назад, а, судя по всему, до победного конца.

Любители жарких споров казаки, на этот раз все, как один, охотно поддакивали ему.

И не только потому что он, как кавалер трех Георгиевских крестов, который за сегодняшний бой, по словам есаула, должен был получить и четвертый, пользовался абсолютным авторитетом.

В самом деле.

Орудий, винтовок, снарядов и патронов было теперь в достатке.

Обмундирование тоже не в пример прежнему.[2]

Дисциплина наладилась.

И настроение-то сразу у всех поднялось!

После того, как верховное главнокомандование, а значит, и всю меру ответственности перед, и без того похожей на потревоженный улей, Россией взял на себя Государь Император, Николай Второй, пошатнувшееся положение в армии выровнялось.

И было не сравнимо с тем, что было в первые два года войны.

Действительно, началось такое масштабное и решительное движение вперед, что оно могло теперь остановиться только в Берлине.[3]

Об этом и продолжалась беседа.

Как вдруг молодой казак – серьга в мочке левого уха[4] – ахнул:

– Глядите-ка!

И показал всем вражескую пулю, которую только что достал из-за пазухи.

– Странно, – подивились казаки. – По всему, она должна была быть в тебе, а не у тебя на ладони!

Молодой казак осмотрел себя.

Снял с шеи ладанку, маленький бархатный мешочек, с простой бумажной иконой, которую дала ему при прощании мать.

С мольбой никогда не снимать ее.

Увидел в самом центре небольшую чуть оплавленную вмятинку.

Примерил точно совпавшее с ней острие пули и пробормотал:

– То-то я не мог понять, что это так стукнуло меня прямо в горло. Обожгло, точно от укуса пчелы!

– А ну-ка, дай поглядеть!

– Надо же!

Казаки, передавая из рук в руки ладанку, качали головами.

Дивились.

– Да, повезло, парень, твоей матери! – с благоговением поцеловав ладанку, повлажневшим голосом сказал подхорунжий.

Казалось, на том и делу конец.

Но были и такие, что начали сомневаться.

– Да ладно вам! Разве может остановить пулю простая бумажка?

– Не иначе, как она уже на излете была!

И, хоть нашлись еще трезвые голоса, напоминавшие, что стрельба по ним велась прямо в упор…

Это мнение убедило многих.

Да так, что они стали смеяться над чудом спасенным казаком.

Не зная, куда деваться, тот не стал больше надевать ладанку на шею.

А просто спрятал в карман.

Ойкнул, уколовшись о положенную туда пулю.

Чем вызвал еще больший, уже дружный, смех.

Подхорунжий, видя все это, хотел цикнуть на казаков, остановить.

Но не стал.

Только подальше от них отсел.

Как от зараженных смертельным тифом.

Перебрался туда, где сидел на пеньке, писавший письмо домой, молодой жене, его заместитель – вахмистр.

– Обидели что ли? – спросил тот.

– Меня? – заиграл густыми бровями подхорунжий. – Да я сам кого хочешь обижу. Их, дурней, жалко! Нашли над чем зубоскалить. На излете… на излете… – проворчал он.

– Что? – рассеянно уточнил вахмистр.

– Говорю, на излете веры! Что с ними такими дальше-то будет? Даже страшно становится…

– Тебе?! – не поверил вахмистр. – Ты ведь однажды на целую роту – один! – не побоялся идти!

– Так то на роту! – пренебрежительно усмехнулся подхорунжий и со значением поднял указательный палец. – А это – на Бога… Чувствуешь разницу? Раньше, говаривали отцы и деды, как бывало? Исповедь, причастие и с чистой душой – в бой! Идешь, как на праздник! Потому что твердо знали: если жизнь за други своя покладешь, то – пусть даже уже убитый – так и продолжишь свой путь прямо в рай, к Богу! А теперь, что за времена такие настали? Тьфу!

Он хотел сказать что-то еще.

Давно собирался выговориться.

Но тут его срочно вызвали к хорунжему.

Вернулся он с приказом срочно седлать коней.

И провести небольшую разведку.

Там, где наверняка уже не было германцев.

Просто – на всякий случай.

Дело было столь легким, что можно было даже не оставлять на месте тех, у кого в левом ухе – серьга.

Выехали.

Вернулись целыми и невредимыми, хотя по ним и открыла стрельбу из орудий вражеская батарея.

Все.

Кроме одного.

Молодого казака привезли перекинутого через седло.

Осколок снаряда, словно бритвой перерезал ему горло…

Вскрикнуть – и то не успел!

Казаки, сев вокруг не успевшего даже остыть костра, угрюмо молчали.

Подхорунжий снова был суров и скуп на слова.

Жалко было, конечно, парня.

Но еще больше – его мать, которой, вздохнув, сел составлять казенное письмо вахмистр…

____________________________

[1] Унтер-офицерский чин в казачьих войсках.

[2] Между прочим, знаменитые буденовки были изобретены и подготовлены для армии именно тогда. Захватившим власть в стране большевикам оставалось только взять их с военных складов и нашить на них красные звезды…

[3] Так бы оно и случилось, если бы сначала наши противники, а потом и союзники, крайне напуганные и обеспокоенные этим, не помогли устроить в России Февральскую и Октябрьскую революции.

[4] Серьгу в левом ухе носили казаки, которые были в семье единственными сыновьями. Делалось это для того, чтобы по команде «равняйсь», когда головы всех в строю поворачивались направо, начальство сразу могло видеть, кого следует поберечь при отправке на особо опасные задания.

Заглавие

Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 6-я

конец

<< На главную страницу                На рубрику монаха Варнавы >>