Школа добродетелей. Рассказы монаха Варнавы

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. Книга II. Страница 6-я

Здравствуйте, дорогие дети и родители!

Приветствуем Вас на страницах православного сайта “Семья и Вера”!

Перед Вами 6-я страница исторических рассказов известного российского писателя монаха Варнава (Санина) из серии “Школа добродетелей”, которые будет полезно прочесть вместе со своими чадами/внуками.

Школа добродетелей, рассказы монаха Варнавы

КНИГА II. Страница 6-я

Заглавие, перо, лист, пергамент

ЧЕРНЫЙ ГОД

            Шел трамвай по Москве.

Летом 1918 года.

Конечно же, он был совсем не похож на современный.

Но в нем так же, как и теперь, сидели и стояли люди.

Одни разговаривали.

Другие что-то читали.

Третьи молча смотрели в окно.

Хотя… на что там было смотреть?

На то, что осталось от разрушенных большевиками памятников особенно ненавистным им людям?

Пустой, без радовавшего совсем недавно бюста Козьмы Минина, постамент…

Изуродованную скульптуру Ивана Сусанина…

Проезжая мимо бывшей Сусанинской площади, переименованной новой властью в площадь Революции, мужчина почтенного вида, очевидно, ученый или писатель, печально посмотрел на своего юного сына, глубоко вздохнул, и оба они беспомощно развели руками.

Это не осталось без внимания сидевшего позади человека в кожаной, несмотря на жару, куртке.

Он тоже переглянулся с сопровождавшим его матросом с большим маузером в деревянном кобуре.

Но, поразмыслив, лениво махнул рукой: мол, не будем тратить на такую мелочь силы и время!

Поэтому трамвай продолжал движение без каких-то особых происшествий, которые нередко бывали в нем.

Так продолжалось до того момента, когда на подножку вскочил мальчишка-разносчик газет и звонко закричал:

– Новость! Самая последняя невероятная новость! Расстрелян бывший царь Николай! Вместе со всем своим царским семейством!

Газеты были расхватаны в мгновение ока.

Тут же послышались всхлипывания двух, поспешивших поскорее покинуть трамвай, старушек.

И раздались восклицания:

– Давно пора!

– Допрыгался самодержец!

– Туда ему и дорога!

Ни одного протеста или хотя бы сожаления…

– Как же так? – порывисто схватил за руку побледневшего отца мальчик. – Ведь у нас всегда так любили царей! И этого тоже! Ты сам рассказывал, с каким восторгом отмечали 300-летие династии Романовых. И вдруг – расстреляли… За что? Почему?

– Видишь ли, – не замечая, что к их разговору сзади внимательно прислушиваются двое, ответил мужчина. – Не зря подмечено нашими настоящими, а не этими, нынешними, мыслителями, что русский человек с Богом это – лучший человек в мире, а без Бога – страшней самого жуткого зверя. А Михаил Юрьевич Лермонтов, так тот прямо писал:

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет…

Только тут он увидел устремленные на него две пары чужих глаз и, спохватившись, торопливо потянул сына к выходу.

Но было уже поздно.

– Именем революции, гражданин, – мгновенно встав, догнал его мужчина в кожанке. – Вы – задержаны! Молодой человек, разумеется, может возвращаться домой. А вот вы извольте пройти вместе с нами!

– Нет! – заслоняя отца своим хрупким тельцем, закричал мальчик.

– Игорь, делай все так, как велит тебе этот дядя! – строго сказал тот и насильно усадил его на сиденье.

Затем, разогнувшись, дрогнувшим голосом спросил:

– За что? На каком основании?

И услышал в ответ неопределенно-вежливое:

– Там все узнаете!

– Идем-идем, контра! Заодно и этого Лермонтова, где он живет, явки, пароли, все нам выдашь! – грозно добавил матрос, красноречиво похлопывая грубыми пальцами по кобуре маузера.

Мужчина в кожанке виновато усмехнулся: мол, видите, с кем нам приходится работать?

Но задержанный пассажир, оставив в продолжившем путь трамвае сына, смотрел невидящим взором вокруг и ясно видел совсем другое.

То, что Россия осталась теперь не только без царя.

Но и без Бога…

Заглавие, перо, лист, пергамент

ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ

Батюшка! Матушка! – вбежав в избу, закричал Андрейка. – А Бога-то, оказывается, нет!

– То есть, как это нет? – опешили отец с матерью, глядя на возбужденного сына.

– А вот так! Нет и все! Дяденька со звездой на фуражке, в черной кожанке, что только приехал в тачанке с отрядом красных из города, так сказал! Он велел всем взрослым собраться у храма, вот я и прибежал!

– Да он ладно, но у тебя как язык от таких слов не отсох?! – возмутилась мать.

– Нет, говоришь?

Отец медленно вытянул из штанов ремень.

Поднял его над головой повыше.

– Ай, не надо! Ради Бога, прости! – заверещал мальчик.

– Ага! Так, стало быть, все-таки есть Бог!?

– Есть, есть! Только не бей…

– Да, поослабла вера в народе… – проворчал отец.

Невольно задумался: а что скажет он сам, когда этот «дяденька» – комиссар, без сомнения, повелит ему вместе с остальными мужиками, как это было сделано в соседнем селе, жечь иконы и срывать с купола крест?

Да не под каким-то ремнем или даже плетью, а смертельным взглядом дула винтовки!

И медленно опустил руку…

Заглавие, перо, лист, пергамент

ПРОЗРЕНИЕ

Когда в 41-м году Володькиного отца взяли на фронт, в доме появилась икона.

Большая, старинная, с добрым ликом Христа на светлом полотенце.

Мать отца, Володькина бабушка сохранила ее просто чудом.

Раньше, как она говаривала, в доме было много икон.

И Пресвятой Богородицы…

И Николая Чудотворца…

И даже всех-всех святых!

Но ее муж, встав на сторону красных, однажды еще хуже чем в пьяном, угаре большевизма, изрубил их топором на огороде.

Да и пожег в костре.

– За что вскоре и сам был иссечен шашками белых! – вздыхая объясняла бабушка.

И добавляла, что она, прибежав откуда-то домой в самую последнюю минуту, успела схватить только эту икону.

Прижала ее к груди и заявила:

– Руби и меня вместе с ней, муженек!

Пожалел Володькин дед жену.

И бабушка спрятала икону так, что теперь и сама еле нашла.

Но – отыскала!

Поставила на старое место, в красном углу.

И теперь, просыпаясь, каждую ночь мальчик видел ее, стоявшей перед ней на коленях.

Потом, когда в село пришли первые похоронки на убитых мужчин и раздались душераздирающие вопли молодых женщин, которые в одночасье сделались вдовами, к бабушке присоединилась и мать Володьки.

«Как только у них сил хватает, чтобы еще и работать днем?» – недоумевал он.

А потом и сам не понял как, поднялся с постели и тоже встал перед иконой.

Хоть и учили в школе, что Бога нет, а религия это опиум для народа – на колени!

Уж так ему хотелось, чтобы вернулся живым отец!

Бабушка и мама в один голос уговаривали его:

– Ты иди, спи, сынок! Тебе ведь еще завтра учиться!

– А вам? – возражал полусонным голосом Володька, с каждым разом молясь перед иконой все дольше и дольше…

…А потом пришла Победа.

И возвратился отец.

Бывают вещи, описать которые невозможно никаким словом и никакими красками.

Их можно только раз пережить и после вспоминать всю жизнь!

Войдя в дом, отец крепко-накрепко обнял родных.

И, оглядевшись, прошептал:

– Все как прежде. Будто и не уходил никуда…

Иконы он даже не заметил.

Да и как он мог это сделать – Володька-то прекрасно видел, что глаза его были полны слез!

А отец продолжал:

– Не знаю, как я и вернулся-то! Если подсчитать, почти все… да не почти, а всех, с кем начинал, похоронил… Нет, мне тоже, конечно, досталось! Все-таки три ранения да контузия. Но ведь жив… Жив! Только никак не пойму – как? Почему!

Тут он заметил, наконец, икону, мерцающий огонек лампадки.

Внимательно посмотрел на мать, на жену, на сына.

Пробормотал:

– Так вот оно, значит, что!

И не то чтобы опустился, а – рухнул на колени перед иконой…

Август – сентябрь 2015 г.

Окончание с узором

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. Книга II. Страница 3-я

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. Книга II. Страница 4-я

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. Книга II. Страница 5-я

Перо, пергамент, зазлавие, окончание

<< На главную страницу                На рубрику монаха Варнавы>>