Здравствуйте, дорогие дети и родители!
Сегодня, в 13-день Святой Четыредесятницы, давайте прочтем с Вами страницу духовного чтения из книги “Великий пост. Чтение для детей на каждый день”, которая включает в себя окончание рассказа Л. Пантелеева “Верую”.
Предыдущую часть рассказа читайте на странице 12-й день Великого поста. Чтение для детей
ВЕРУЮ
Окончание рассказа Л. Пантелеева
А перед этим была неделя, когда ты говел, то есть готовился к исповеди. Мама, не евшая скоромное весь Великий пост, нам, детям, позволяла поститься только ту неделю, когда мы говели. По возрасту я пошёл к исповеди первый, за мной — Вася, а потом, уже в год революции, и Ляля, очень, по её словам, весь день волновавшаяся, потому что был на её душе большой грех: неделю назад стянула она на кухне и украдкой съела испечённую из теста птичку, румяного благовещенского жаворонка.
Конечно, наш детский пост не был изнуряющим. Вместо мяса мы ели рыбу, кофе пили с миндальным молоком, на ужин нам давали картофельные котлеты с грибным соусом или какие-нибудь копчушки.
Когда я подрос, мне позволено было поститься и на Страстной неделе. Всю эту неделю я ежедневно бывал с мамой в церкви, иногда и по два раза, на двух службах. И тогда, в детстве, и сейчас, когда голова моя давно побелела, великопостная служба, особенно всенощная, — моя самая любимая. Не передать всей прелести той скромной и печальной обстановки, какая царит в полутёмном храме в эти зимние или весенние вечера. И облачение духовенства, и парчовые украшения на иконостасе, и те холщовые чехлы, которые надеваются на аналои,— всё в эти дни траурное, неяркое, неброское — чёрное с белым или серебряным.
И в детстве я не мог и сейчас не могу без слёз, без спазма в горле слушать или читать молитву святого Ефрема Сирина.
Отзвучали последние песнопения, отгудел бас дьякона, погасло электричество, только редкие свечки помигивают то тут, то там — у распятия, у Казанской, у Скорбящей, у Николы Чудотворца, у Серафима Саровского… И молящихся уже не так много.
Из левой боковой алтарной двери выходит на амвон батюшка. Он уже снял своё жёсткое чёрно-серебряное облачение, остался в домашней, чёрной или тёмно-серой рясе, на которой так чисто и молитвенно грустно посверкивает наперсный серебряный крест.
Обратившись лицом к уже закрытым, уже потемневшим, потускневшим Царским вратам, батюшка некоторое время молчит. Молчим и мы, ждём. Тихо, как никогда в другое время не бывает тихо в храме. Только где-нибудь догорающая свечка вдруг нешумно затрещит, зафыркает, как бенгальский огонь. И опять тишина.
— Господи и Владыко живота моего, — истово, мягко и чётко начинает батюшка, осеняя себя широким и неторопливым крестом. И ты, маленький, но не чувствующий себя маленьким, громко или шёпотом повторяешь за седовласым пастырем дивные слова молитвы:
— Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!
И вслед за священником и вместе со всеми, кто стоит вокруг, ты опускаешься на колени, крестишься и лбом касаешься холодной плиты пола. И сразу поднимаешься. И все поднимаются. Как море, как волны шумят вокруг. И ты опять слышишь голос батюшки и со слезами в голосе истово повторяешь за ним:
— Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему! ..
И опять шумят волны. Опять ты опускаешься на колени.
Одна за другой гаснут свечи. И в полумраке храма только лампады — малиновые, зелёные, густо-синие, по моим представлениям неугасимые, никогда не гаснущие, неярко светятся, мигают и тоже на всю жизнь оставляют след в твоей памяти и в твоей душе.
14-й день Великого поста. Чтение для детей