Рассказы о. Варнавы. Книга 4-я. Страница 9-я
Мир Вам, дорогие посетители православного сайта “Семья и Вера”!
Перед Вами 9-я страница четвертой книги интересных рассказов известного российского писателя и поэта монаха Варнавы (Санина).
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. Страница 9-я
ТОЧКА ОТСЧЕТА
В «Словаре античности» не случайно отсутствует точная дата основания Византии.
Там просто говорится:
«Византийская империя (4 в.–1453 г.) получила название от античного города Византий, на месте которого основана ее столица Константинополь…»
И в этом нет ничего удивительного.
Все дело в том, что ученые до сих пор не пришли к единому мнению, в каком именно году или хотя бы при каком императоре берет начало это великое государство — Второй Рим.
Большинство склоняется к тому, что это произошло в 330-м году, при святом равноапостольном императоре Константине.
Иные ставят точку отсчета несколько ранее.
Когда в 284–305 годах, при Диоклетиане, Восточные провинции Римской империи, включавшие в себя Грецию, Центральные и Восточные Балканы, Малую Азию, Сирию, Палестину и Египет, получили самостоятельное управление.
Далее предлагают в качестве основателей Византии следующих императоров:
Сына Константина Великого — Констанция II, при котором Константинополь в середине IV века превратился в полноправную столицу.
Императора Феодосия Великого, который перед смертью разделил между своими сыновьями Аркадием и Гонорием Римскую империю на Восток и Запад.
Феодосия II — во время которого начинается упадок и гибель Западной империи.
Святого императора Юстиниана, стремившегося во время своего правления к восстановлению Римской империи в ее былом величии и при котором она действительно вступила в первый период своего могущества.
И, наконец, эпоха после войн Ираклия I, возвратившего захваченный персами Крест Господень (середина VII века).
Вот такой широкой получается точка отсчета истории Византии.
Плюс-минус четыре века!
С точностью до дня известна лишь дата ее падения.
Но до него было больше тысячи лет.
Что перед этим какой-то час-другой?
Во время которого читатель для того, чтобы сделать и свой, пусть приблизительный вывод о дате основания Византии, сможет хотя бы вкратце познакомиться с вышеперечисленными императорами!
Разумеется, начиная со святого Константина и его матери святой Елены.
И не только с ними…
СВЯТЫЕ РАВНОАПОСТОЛЬНЫЕ КОНСТАНТИН И ЕЛЕНА
Четвёртый век. Град Константина.
Благочестивый царь и мать,
Внимавшая вопросу сына —
Как Крест Господень отыскать?
Вздыхает царь: «Как бывший воин,
Проливший лично кровь притом,
Я, к сожаленью, не достоин
Сам ехать за святым Крестом…»
Тогда отправилась Елена…
Она прошла немало мест
И вскоре из земного плена,
Найдя, освободила Крест!
Затем, покинув Палестину,
Где возсияла чистота,
Мать привезла в подарок сыну
Частицу этого Креста!
ВТОРОЙ РИМ[1]
(Константин Великий)
Император Константин быстрым уверенным шагом шел вперед.
Многочисленная свита едва поспевала за ним.
А он все шел, шел…
Очерчивая острым наконечником копья границы новой столицы Империи.
Высокого роста, красивый, плечистый.
С юности привыкший к суровым походам, войнам.
Закаленный долгой борьбой со множеством соперников за власть…
Казалось, что ему просто неведомо чувство усталости.
Высшим военным и чиновничьим чинам, христианским епископам и языческим жрецам, сопровождавшим его, оставалось только гадать.
Когда — все это (в смысле, сегодняшнее шествие) закончится.
И вообще (в вопросах государственного устроения и новой веры в Христа, к которой явно склонялся Константин) — чем?
А император шел…
Шел…
Долгим был его путь к этой дороге вокруг некогда славного и богатого, благодаря на редкость удачному расположению в военном и торговом отношениях, а теперь превратившегося в захудалый городок ВизАнтия…
Начался он 50 с небольшим лет назад в провинциальном иллирийском городе Наиссе.
Именно там у будущего цезаря — соправителя августов Диоклетиана с Максимианом и второго цезаря Галерия, а затем самого ставшего старшим августом — Констанция Хлора и дочери трактирщика, христианки Елены родился тот, кто станет единолично управлять всем Римским миром.
Кого еще при жизни назовут Великим.
А Церковь за все то, что он сделал для христианской веры — признает святым.
Юность Константин провел при дворе Диоклетиана, в Никомидии.
Туда он был отдан отцом в качестве заложника.
Хотя и почетного…
Ведь сколько было в истории Рима случаев, когда не то чтобы могущественные, имевшие свою армию, соправители, но даже префекты претория предавали своего императора и отбирали у него власть.
Так Константин год за годом вынужден был пребывать у самого трона законного владыки Римского мира.
Придворная жизнь в столице, как капля воды, отражала тогда все то нравственное и религиозное растление, до какого только мог дойти океан человечества, порабощенного грехом.
Суетная дворцовая пышность и роскошь, пьянство и объядение на бесчисленных пирах, коварство и сплошные интриги, повсеместный разврат, отчаяние что-либо изменить в этой бессмысленной жизни, озлобление, лицемерное и лживое почтение к мнимым богам — вот таким в течение нескольких лет являло перед Константином плоды своего долгого владычества на земле язычество.
В отличие от того, к чему, с детства посеяв в душе сына зерно Истинной веры, приучила его богобоязненная мать…
После добровольного сложения с себя власти Диоклетианом с Максимианом Констанций Хлор стал старшим августом.
Но… ненадолго.
Не случайно его звали Хлором, то есть «желтым» из-за болезненного цвета лица.
Добрый, мягкий и учтивый человек, он жил так скромно, что в праздники даже занимал у других серебряную посуду.
Был любим своими поданными: галлами, британцами…
Между прочим, которые были порабощенными римлянами народами!
В отличие от своих соправителей, ярых гонителей христиан, Констанций Хлор очень снисходительно относительно к вере Христовой, что было небезопасно для него самого.
И даже, насколько это было возможно, покровительствовал ей.
Не случайно в его армии и в числе самых приближенных к нему людей служило немало христиан.
Какая радость пришла в Римский мир, когда, в основном из надписей на новых монетах (газет тогда еще не было), все узнали, кто стал их главным правителем вместо — как называл их современник Евтропий — притворно благоразумного Диоклетиана и кровожадно безрассудного Максимиана!
Какие надежды возлагались воспрянувшими людьми на счастливые перемены.
Да вот беда!
Давняя болезнь быстро подкосила доброго и разумного старшего августа.
Буквально через год с совсем небольшим Констанций Хлор, представлявший собой едва ли не единственное доброе исключение из долгой череды всех римских императоров, умер.
И оставался второй август — Галерий…
Который поставил перед собой целью сделать все, чтобы не допустить к власти вполне законного претендента на нее — Константина.
Несмотря на то, что незадолго до своей смерти находившийся на смертном одре Констанций Хлор написал письмо Галерию с повелением срочно прислать к нему сына, которого он хочет видеть, и чего давно уже тщетно добивался от Диоклетиана, младший август задержал Константина в Никомидии.
И уже далеко не как почетного заложника…
Он принялся строить тайные козни против молодого человека, так как не решался на явные, чтобы не навлечь на себя гнев любивших Константина граждан и — что было еще страшней для него — ненависть воинов.
Так однажды, под видом невинной шутки, оправдываясь затем, что таким образом он хотел испытать храбрость и ловкость Константина, он втолкнул его в клетку с разъяренными зверями.
К счастью, Бог сохранил своего избранника целым и невредимым…
Затем, не в состоянии больше отказывать пусть уже умиравшему старшему августу, Галерий дал, наконец, Константину разрешение отправляться в путь на следующее утро.
Надеясь придумать за ночь предлог оставить его при дворце.
И… подготовить за это время смертельную засаду на дороге!
Предвидя это, Константин, сразу же, как только император после ужина отправился на покой, умчался из Никомидии…
Уничтожив перед этим всех государственных лошадей.
Как в дворцовой конюшне.
Так и на многочисленных дорожных постах…
Нужно ли говорить, в какую ярость пришел намеренно проспавший до обеда Галерий, когда ему сообщили, что Константина давно уже нет во дворце и… догнать его не на чем!
Император шел…
Шел…
С невероятной быстротой проделав тогда весьма большое расстояние, он успел-таки к уже уходившему из этой временной жизни отцу.
Тот из последних сил представил его воинам.
Передал власть из рук в руки.
И начался еще более трудный и долгий путь…
Под живым впечатлением виденных им ужасных гонений христиан на Востоке Константин счел первым своим делом подтвердить все распоряжения отца в пользу христиан и объявил в своих областях свободу исповедания христианства.
Затем, после разгрома под стенами Рима одного из многочисленных тогда цезарей — Максенция, перед неравной битвой с которым Сам Господь укрепил Константина и указал начертать на знамени, а также щитах и шлемах воинов Крест, он разрешил христианам уже во всем Римском мире свободно покланяться Единому истинному Богу…
Император шел…
Шел…
В Риме, освобожденном от измучившего «Вечный Город» (так гордо называла себя столица Империи!) Максенция, он разрешил благодарным горожанам поставить себе статую.
Но только чтобы она была — с высоким копьем в руке, в виде креста.
И на пьедестале начертать такую надпись:
«Сим спасительным знамением я освободил ваш город от ига тирана и возвратил римскому народу и сенату прежний блеск и славу».
Это повеление нового императора было выполнено.
Но город продолжал оставаться языческим.
И был чужд христианству.
В этом Константин окончательно убедился, посетив не так давно, чтобы отпраздновать двадцатилетие своего правления.
И твердо решил — тем более к тому времени он стал уже единовластным правителем всей необъятной Империи — перенести ее столицу в иное место.
Но… какое?
До этого его временными резиденциями, а значит, и кандидатами на честь стать новой столицей были Трир в Германии, Медиолан (совр.Милан), Аквилея в северной Италии, Сирмий в Паннонии, Фессалоники ( совр.Салоники в Греции), Сердика (София), даже его родной город — Наисс…
Затем Константин стал подумывать о Халкидлоне на азиатском берегу Средиземного моря.
Потом пришла мысль основать столицу, как это мечтал в свое время сам Юлий Цезарь, в бывшей легендарной Трое.
Более того, он даже начал возводить там стены и построил внушительные ворота…[2]
Но тот же Голос, который он слышал перед началом сражения с Максенцием, повелел ему остановить работы, не трудиться здесь всуе и построить столицу в другом месте.
И вот теперь он шел…
Шел…
Вокруг жалких остатков древнего греческого города, расположенного на границе Европы и Азии на побережье пролива Босфор.
Который всего через несколько лет изменится до полной неузнаваемости.
Только на сооружение городских стен, крытых колоннад и водопроводов будет израсходовано шестьдесят тысяч фунтов золота.
Неслыханные, даже по тем, богатым этим металлом, временам средства!
Огромное количество статуй будет перевезено сюда из Рима.
Почти все крупные города империи вынуждены будут отдать свои лучшие произведения искусства и предметы города для украшения новой столицы.
Но… какая же столица без сената и знати?
Находчивый Константин, с присущим ему напором и даже юмором, решит и этот вопрос.
Для этого он отправит в военный поход римскую знать.
А за время ее отсутствия построит в новой столице точно такие же, как их римские — и даже еще лучше! — дворцы и повелит перевезти в них всех членов их семей.
А вдобавок, для всех, кто пожелает так и остаться здесь навсегда, введет целый ряд очень выгодных льгот.
Отказаться от которых смогут лишь немногие…
Константин шел…
Шел…
И когда кто-то из изнемогавших уже приближенных осмелился, наконец, обратиться к нему с вопросом: «Базилевс! Ты все идешь… идешь… Доколе?», не оборачиваясь, ответил:
«Пока не остановится Тот, Кто идет впереди меня!»
После этого никто уже не решался спрашивать о чем-то продолжавшего очерчивать границы новой столицы императора.
Ибо в ответе на первый вопрос одновременно заключался и ответ на второй.
Касающийся выбора Константином веры.
Как впоследствии оказалось — раз и навсегда!
__________________________________
[1] Пора бы уже привыкнуть к чудесным совпадениям, но… этот рассказ совершенно неожиданно для меня задуман и пишется 13 июля, в день, когда Церковь чтит память святых апостолов, храм которым посвятил в свое время в новой столице Римского мира, кстати, и погребенный в нем же, святой равноапостольный царь Константин…
[2] Спустя сто и двести лет об этом сообщали видевшие их античные купцы и путешественники…
СВЯТЫЙ РАВНОАПОСТОЛЬНЫЙ ЦАРЬ КОНСТАНТИН
Царь умирал. Еще на той неделе
Придворный врач был вынужден сказать,
Что небольшой недуг на самом деле —
Смертельный, но хотя еще как знать…
Ох, эти утешенья эскулапов!
Всем крикнув: «Вон!», остался царь один —
Преодолевший множество этапов
В борьбе за власть, над миром господин…
Он был уже далек от этой власти
И искренен в тот час, как никогда.
Сильнее боли рвал его на части
Немой вопрос: «Умру — и что тогда?..»
Царь первым вспомнил Сола — бога Солнца.
Дела свои военные верша,
Ему молился он, но… не до конца
Поверила ему его душа.
Об остальных и думать не желалось:
Юпитер и иные божества
Уже давным-давно — так с ними сталось —
Опали, как пожухлая листва…
Изида, Митра, Зевс не грели тоже.
Их лучше просто взять да позабыть!
И царь метался: что мне делать… что же…
И как же, как же, как мне теперь быть?!
К какому богу уходить с молитвой
Так, чтобы вечность не жалеть потом?
И тут он вспомнил то, как перед битвой
Благословлен однажды был Крестом…
Да-да, он точно помнил: для победы
Был у него лишь шанс на миллион.
И все равно врагу достались беды,
А в Рим тогда вошел с триумфом он.
Царь вспомнил детство, мать… она украдкой
Рассказывала сыну о Христе.
И по щеке его слезою сладкой
Воспоминанья вдруг скатились те…
Видать, все это не промчалось мимо.
И, став владыкой мира неспроста,
Он первым из царей державных Рима
Позволил исповедовать Христа!
Повсюду стали возводиться храмы,
Теперь христианин открыто жил.
И только сам — цари подчас упрямы —
Он принимать крещенье не спешил.
Царь прошептал: «Пора! Настало время…»
И тут же, незадолго до конца
Пришла пора сменить земное бремя
На радости небесного венца.
Епископ, убеленный сединою
Сказал ему, дышавшему едва:
«Внимай мне, царь, и повторяй за мною
Великие и страшные слова!»
Святым он, грешный, вышел из купели.
И под руки с трудом держа его,
Пресвитеры торжественно надели
Крещальные одежды на него.
И умер царь, исполненный надежды.
С улыбкой, что понятна без труда:
Ведь белые крещальные одежды
На нем так и остались навсегда!
← Рассказы о. Варнавы. Книга 4-я. Страница 6-я
← Рассказы о. Варнавы. Книга 4-я. Страница 7-я
← Рассказы о. Варнавы. Книга 4-я. Страница 8-я
<< На главную страницу На рубрику монаха Варнавы>>