Последняя надежда

Здравствуйте, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!

Каждый из нас понимает, что мы способны на многое, и не всегда на хорошее. И когда читаешь некоторые сводки в газетах из области преступного мира, или даже слышишь о поступках вполне здравомыслящих, образованных, культурных людей, иногда просто ужасаешься, как такое может быть, как люди себе могут такое позволить. И совершенно естественно в ответ на слухи, сообщения или свидетельства о страшных преступлениях, которые люди себе позволяют, в груди кипит ненависть. И думаешь: что с этими людьми надо делать, чтобы они остановились? Откуда они такие берутся?

Одну злость другой злостью не вылечишь

К сожалению, очень часто в ответ на эти преступления ты видишь, как злость затмевает глаза, ослепляет человека, который, в общем-то, имеет право на праведный гнев. Одна женщина, которая имела право возмущаться обидчикам, однажды сказала такую фразу:

«За то, что он натворил со своими детьми, его нужно по лентам резать и солить».

Одну злость другой злостью не вылечишь. И кроме того мы знаем, что Евангелие нас учит милосердию, в том числе даже к врагам, к людям абсолютно безнадежным. И таких безнадежных людей на страницах Священной Книги очень много. И, собственно, одно из главных обвинений, которое звучало в адрес Христа Спасителя, состояло именно в том, что Он якшается с подонками общества, с теми, на ком пробы ставить негде, с мытарями и блудницами. Ведь это были просто отбросы общества. Люди, которые были способны на самую последнюю грязь и низость. И, тем не менее, Господь в них верил, и пробуждал в них чувство покаяния. И многие из этих людей становились позже святыми и проповедниками истины Христовой.

В книге воспоминаний Константина Георгиевича Паустовского есть удивительный эпизод, который по своей сути является иллюстрацией к словам Евангелия, к проповеди Христа. Он рассказывает об одном латыше, который ехал с писателем в электричке после войны, курил трубку и задумчиво молчал, а потом вдруг решил рассказать историю из собственной жизни. Он вытащил трубку изо рта и сказал:

«Вообще люди иногда очень сильно удивляют. И свидетельством тому является вот эта трубка и отсутствие двух зубов у меня во рту».

И он рассказывает, что незадолго до того, как в Ригу вошли фашисты, у него по соседству поселился какой-то вертлявый, оборотистый человек, очень хваткий спекулянт, который наживался на слезах вдов, детей, сирот, и ничем не брезговал. И ему под стать была у него жена. Они вместе совершали какие-то интересные операции и дела, наживаясь на людском горе. А вот когда пришли немцы и началась охота на евреев, этот оборотистый человек решил открыться соседу о том, что у него созрел замечательный план. И он на радостях рассказывает вот этому человеку с трубкой:

«Я сейчас нагружу тележку картошкой (там у них в гетто страшный голод), повезу картошку в гетто и буду менять каждую картофелину на золотые вещи. Наверняка у евреев всегда есть золото. И я сделаю хороший бизнес на этой картошке».

И этот латыш, который услышал такой бизнес-план своего соседа, настолько рассвирепел, что крепко сжал зубы, прокусил трубку и сломал себе два зуба. Сжал кулаки и хотел расправиться с этим негодяем. Спекулянт это почувствовал, быстро от него отпрыгнул и даже оскалился, как хорек. И латыш говорит писателю:

«Я бы мог одним ударом его уложить. Но что-то меня остановило. Отделался только двумя зубами и поломанной трубкой».

И этот спекулянт сделал, как и задумал: нагрузил тележку картошкой, дал взятку смотрителю гетто. И то, что было потом, он рассказал латышу.

Он стал ездить по этому кварталу, предлагать картошку, но люди ничего не могли ни купить, не обменять, потому что у них уже ничего не было. Он видел, что его окружили абсолютно голодные люди и дети, которые едва держались на ногах. К нему подошла одна женщина, которая держала на руках уже мертвого ребенка и пыталась обменять золотое колечко на картошку.

И вдруг у него что-то произошло внутри. Он стал высыпать картошку на улицу и запихивать в мешки из-под картошки детей. Еврейские женщины сразу все поняли. Он сказал: «Сидите тихо». И он вместо картошки загрузил тележку детьми, присыпал картошкой и вывез сколько мог из гетто. Он добрался до леса, нашел партизанский отряд и отдал деток партизанам. А потом через несколько дней вернулся домой и наврал жене, сказав, что его обокрали, продержали два дня в комендатуре. Позже он развелся с женой и уехал в другой город.

И вот латыш, который рассказывал эту историю, сказал:
«А вот если бы я тогда убил его только за одну мысль нажиться на бедных детях? Что было бы, чем бы закончилась эта история? Были бы спасены дети? Нет».

Не судите, да не судимы будете

И таких эпизодов в нашей жизни очень много. Человек с сожженной совестью, уже давно потерявший всякую чувствительность, но почему-то живущий на белом свете, и которому Господь продляет его дни, несмотря на всю его подлость, негодность. Господь все равно в этого человека верит. Мы, такие добрые, хорошие, справедливые, перестали верить, мы хотим с ним расправиться, а Господь ему продляет дни. Потому что Господь милосердный, и Он верит, что какая-то последняя здоровая часть души однажды пробьется через толщу порока, злости, алчности.

И эти спасенные несчастные дети во многом искупили миллион подлостей, которые этот человек совершил в своей жизни. Потому что Господь в него верил. Люди перестали в него верить, а Господь верил. И нам, христианам, надо иногда себя одергивать, когда мы разрешаем себе праведный гнев и пытаемся взвешивать сердца людей. Пока человек жив, есть надежда, что он исправится, покается и, может быть даже, кому-то принесет пользу. Не судите, да не судимы будете.

Островок человечности