12-й день Великого поста. Чтение для детей

Добрый день, дорогие дети и родители!

В 12-й день Великого поста предлагаем Вам прочесть страничку духовного чтения из книги “Великий пост: чтение для детей на каждый день”, состоящую из продолжения рассказа Л. Пантелеева “Верую”.

Начало рассказа читайте на странице сайта 11-й день Великого поста. Чтение для детей

ВЕРУЮ
Продолжение рассказа Л. Пантелеева

“Господи, помоги, чтобы папу нашего не убило, не ранило, — шептал или мысленно говорил я, стоя на коленках, делая земной поклон и касаясь крутым лобиком каменной плиты церковного пола.

— Воннмемм! — гудит под сводами собора бас дьякона. И прежде чем священник откроет на аналое большую книгу в серебряном окладе и начнёт читать: «Во время оно прииде Иисус в Назарет идеже бе воспитан… » — ты уже низко наклоняешь голову — знаешь, что именно так, с преклонением головы, слушают в церкви Евангелие.

Вместе со всеми, кто стоит вокруг, ты поёшь «Верую» — и веруешь, — не всё ещё понимаешь, но всей душой веруешь — и во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, и в Духа Святаго, и в воскресение мёртвых, и во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь…

А как трепетно ждёшь ты главной минуты литургии! .. Ты — впереди, но не из самых первых. Первые — младенцы и вообще маленькие, а ты уже большой, ты — исповедник. Ещё издали видишь Чашу и красный плат в руке дьякона. И красную завесу в барочных прорезях Царских врат. Подходит твоя очередь. Волнуешься, но волнение это радостное, счастливое. Слегка привстав на цыпочки, тянешься, вытягиваешь шею. Высокий дьякон, чуть-чуть наклонившись, подносит к твоему подбородку сложенный вчетверо большой красный шёлковый, почему-то очень нежно касающийся твоей кожи, платок.

— Имя? — сдерживая бас, вопрошает дьякон.

— Алексий.

(Да, я уже знаю, что в церкви я — не Алексей, а Алексий.)

Руки сложены крестом на груди. Открываешь рот. И видишь, как, слегка наклонившись, бережно подносит батюшка к твоему отверзтому рту золотую или серебряную плоскую, утлую ложечку, что-то при этом произнося, называя твоё имя. Уже! Свершилось! В тебя вошли, озарили тебя блаженством — Тело и Кровь Христовы. Это — вино и хлеб, но это не похоже ни на вино, ни на хлеб, ни на какие другие человеческие еды и пития.

Спускаешься с амвона, медленно следуешь за другими мальчиками и девочками и за какими-нибудь дряхлыми старичками и старушками, к тому низенькому столику, на котором ждёт тебя блюдо с белыми кубиками просфоры, большой медный кувшин или чайник, а рядом на подносе плоские серебряные чашечки с такими ручками, какие бывают на ситечках для чая. В чашках слегка розовеет прозрачная жидкость — тепло. Кладёшь в рот два-три кусочка просфоры, запиваешь теплом. Ах как хорошо! .. Подумал сейчас — никакие конфеты, никакая халва или пастила никогда не доставляли такого наслаждения. Но – нет, при чём тут пастила и халва? Эта радость — не гастрономическая, не чувственная. Это — продолжение, заключение того, что только что свершилось на амвоне.

Отходишь в сторону, ищешь глазами маму. Вот она! Издали улыбаясь, пробирается она к тебе, наклоняется, нежно целует в щёку, поздравляет с принятием святых тайн. И ко всем другим запахам примешивается ещё и мамин запах — запах муфты, меха, духов и зубного лекарства…”