Приветствуем Вас, дорогие дети и родители, на православном сайте “Семья и Вера”!
Перед Вами следующая страничка из книги “Великий пост: чтение для детей на каждый день”, посвященный 11-дню Святой Четыредесятницы, которая включает в себя начало рассказа Л. Пантелеева “Верую”.
ВЕРУЮ
Рассказ Л. Пантелеева
Моим первым другом и первым наставником в вере была моя мама…
Это она, мама, учила меня христианству — живому, деятельному, активному и, я бы сказал, весёлому, почитающему за грех всякое уныние. Мать моя не была ханжой. Не бежала мирских радостей, в любом обществе слыла его душой, любила пошутить, посмеяться, с удовольствием танцевала, пела, принимала участие в любительских спектаклях.
Но при всём том – ни девочкой, ни девушкой, ни после замужества — не пропустила она, я думаю, ни одной субботней всенощной и ни одной воскресной обедни. А главное — во всех случаях, при всех житейских обстоятельствах наша мать оставалась убеждённой деятельной христианкой. Такими воспитывала она и нас, своих детей.
Я был первенец, и на мою долю пришлось больше и любви, и ласки, и внимания. Чаще, чем Васю и Лялю, брала меня мама с собой в гости, в театр, в кинематограф, на благотворительные вечера. И ещё, пожалуй, чаще ходил и ездил я с нею в окрестные и дальние храмы — к Покрову, к Скорбящей, на Смоленское кладбище, в домик Петра Великого, где молились тогда перед старинным образом Спасителя…
Самые же любимые церкви — и мамины, и мои – были домовые, при лазаретах и больницах. Таких в те годы вокруг было очень много. На одной Фонтанке, и только на одной чётной её стороне, на расстоянии полутора-двух вёрст я насчитал сейчас пять домовых церквей: при Александровской больнице, при Обуховской, при Морском госпитале, в лазаретах Кауфманской и Крестовоздвиженской общин… Была ещё часовня при Экспедиции заготовления государственных бумаг, рядом с нашим домом. А если бы я позволил своей памяти свернуть с Фонтанки, можно было бы, вероятно, назвать не десяток, а несколько десятков церквей, часовен, соборов, подворий и монастырей, в которых я побывал в свои детские годы. Всё это, конечно, легко могло сделать из меня ханжу, святошу. Но нет, слава Богу, не сделало. Потому что не была ни ханжой, ни святошей наша мама.
Церковная служба, самая долгая, великопостная, — утомительная и для взрослого, — никогда, даже в раннем детстве не была мне в тягость. Наоборот, уже в этом возрасте я испытывал чистейшую и сладчайшую радость от всего, что меня окружало, от всего, что я видел, слышал, чем дышал и что чувствовал на богослужении. А чувствовал я, — да, уже в те годы, — близость Бога, присутствие благодати.
В домовые, маленькие церкви мы ходили по вечерам, ко всенощной, а литургию я представляю почему-то непременно в большом храме и непременно в погожий, летний или весенний день, когда синеватый, пронизанный ладанным дымом солнечный столп косо падает откуда-то сверху, из купольного окна. Округло, выпукло блестит золото предалтарного иконостаса. Пронизанная светом пурпурно алеет в прорезях Царских врат таинственная завеса. Всё радует меня, трогает, веселит моё сердце. И раскатистые, гудящие возглашения дьякона, и наплывающие, набегающие на эти возглашения «Господи, помилуй» и «Подай, Господи!» хора, и истошный и вместе с тем весёлый, радующий почему-то сердце крик младенца перед причастием, и запахи деревянного масла, ладана, свечного нагара, разгорячённого человеческого тела, толпы… И прежде всего — молитва, молитвенный настрой души… Да, уже и тогда я умел молиться — не только знал заученные слова молитв, но и находил свои собственные слова, обращённые к Господу, — слова благодарности, просьбы, восхваления.
Продолжение читайте на следующей странице духовного чтения:
12-й день Великого поста. Чтение для детей
