Школа добродетелей. Рассказы монаха Варнавы

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. КНИГА IV. Страница 5-я

Здравствуйте, дорогие дети и родители!

Приветствуем Вас на страницах православного сайта “Семья и Вера”!

Размещаем 5-ю страницу исторических рассказов известного российского писателя монаха Варнава (Санина) из серии “Школа добродетелей”, которые будет полезно прочесть вместе со своими чадами/внуками.

Школа добродетелей, рассказы монаха Варнавы

КНИГА IV. Страница 5-я

Заглавие, перо, лист, пергамент

ПЕРВЫЙ ПОДВИГ

Прошло всего 15 лет с тех пор, как был распят и воскрес Иисус Христос.

Мало кто в мире еще ведал о Спасителе человечества.

Счастливое исключение составляли пока разве что только те, кто воочию видел Его и даже исцелился от безнадежных болезней.

А также слушавшие теперь то, что говорил и заповедал Христос, от Его ближайших учеников – вышедших совсем недавно на всемирную проповедь – апостолов.

Благодаря удобным дорогам, проложенным повсюду при императоре Октавиане Августе[1], а на самом деле, как все и всегда, по Божьему Промыслу, Благая Весть стала быстро распространяться по всем четырем сторонам, погруженного во тьму, света.

Дошла она и до Каппадокии[2].

Этой провинции особенно повезло.

Ведь здесь проповедовали святые апостолы: Петр, его родной брат Андрей, и Павел.

А первым епископом каппадокийской Церкви, согласно традиции, стал римский воин, сотник – ныне святой мученик Лонгин, который во время страданий Христа провозгласил:

«Воистину это был Сын Божий!»

Уже с первых лет существования христианства последователи новой веры здесь повергались гонениям. Но, несмотря на это, верой зажигались все новые и новые души[3].

Слыша, что царство небесное, по притче Христа, подобно бесценной жемчужине[4], обретши которую следует дорожить ей больше всего, даже самой жизни, люди, к сожалению, далеко не все, но самые благоразумные, оставляли свою прежнюю веру и становились христианами.

И правда: до этого они прекрасно знали, что земная жизнь конечна и временна. Для всех, проживи он хоть сотню лет, когда-то приходит конец. Вон сколько древних и новых гробниц за городом, с самых незапамятных времен. Так, в итоге, будет и с каждым из них. И что дальше?..

А дальше… как затаив дыхание, услышали они от апостола, сопровождавшего свои слова великими чудесами, то есть, после смерти, оказывается, только и начнется самое главное.

Блаженная Вечность!

Или… вечная мука…

Уверовав сами, родители старательно приобщали к спасительной вере и своих детей.

А как иначе?

Кто не хочет для своего ребенка вечного счастья?

И кто, напротив, желает ему самого, что ни на есть, жуткого и несчастливого будущего, тем более, не на несколько десятков лет, которые промелькнут быстрее мгновенья, а – навеки!

К тому же, разлука с детьми томительна даже на час-другой.

Что же тогда будет, если они разлучатся навечно?

Вот так, или примерно так думали и родители юноши по имени Кадм, родившегося уже после величайшего в истории человеческого рода события.

Они проживали в одном маленьком каппадокийском городке, который, за время своей трехтысячелетней истории столь раз менял название, что ученые сейчас спорят, какое из них самое древнее…

Крестившись во Христа сами, отец с матерью крестили и своего единственного сына.

Все вместе они по ночам ходили на тщательно скрываемые от чужих взоров церковные службы.

А днем Кадм ходил в школу, помогал родителям, в свободное время играл со сверстниками…

Однажды ребята затеяли старую игру, которая называлась: кто тебя ударил?

Один из них, по жребию, со вздохом становился спиной к остальным, приложив одну ладонь к уху, а другую выставив назад.

По ней начинали звонко, иногда очень сильно и больно, ударять игравшие.

После этого они делали самые удивленные и невинные лица и азартно кричали: «А ну, угадай, кто тебя ударил?»

Если едва ли не доведенному до слез мальчику, удавалось точно определить ударившего, тогда тот становился на его место…

Раньше Кадм, будучи самым сильным во дворе, да еще на редкость терпеливым, охотно принимал в этом участие.

Но на этот раз он невольно вспомнил, что именно так не уверовавшие во Христа иудеи издевались над Ним перед тем, как предать Его на распятие римскому прокуратору Понтию Пилату…[5]

И – решительно отказался.

– Почему? – изумились ребята.

– Не буду и все! – твердо сказал Кадм.

И направился прочь, не желая не то чтобы принимать участие, но даже видеть этой игры!

Никто не решился остановить его.

Тем более, обидеть за столь открытый вызов.

И явное неуважение во всем!

Но вслед понеслось язвительные насмешки и даже угрозы:

– Это все потому, что он отрекся от наших богов!

– Да-да! И теперь – христианин!

– Надо поскорее сказать об этом нашим родителям!

– Пусть донесут, кому следует…

– Посмотрим, будет ли он тогда такой же смелый!

Кадму хорошо было слышно каждое слово.

Однако он еще более мужественно распрямил плечи.

И – даже не прибавил шагу!

________________________

[1] Этот император особенно гордился тем, что, после долгих войн, установил на подвластной ему территории прочный мир, создал целую сеть новых, удобных быстрых дорог и устранил, препятствовавшие до этого повсюду безопасному продвижению, многочисленные банды разбойников.

[2] Каппадокия – превращенное в провинцию римлянами древнее царство, располагалось на востоке Малой Азии (территория современной Турции).

[3] О чем сообщает в своих трудах архимандрит Георгий Хрисостому, протосинкелл (ближайший помощник архиерея, старший епархиальный архимандрит) митрополии Верийской – епархии Новых Земель Элладской Православной Церкви.

[4] Точнее: «подобно царство небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашедши одну драгоценную жемчужину, пошел, и продал все, что имел, и купил ее». (Мф.13:45-46)

[5] «Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним, и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу, и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» (Лк.22:63-64»

Заглавие, перо, лист, пергамент

РАЗНЫЕ ПУТИ

Встретились два юноши-эллина из знатных старинных семейств.

В городе Пантикапей на Боспоре.

В конце 1-го века.

Без малого две тысячи лет назад…

Каждому было по 12 лет.

То есть, они вошли в тот возраст, когда уже выбирали путь для всей дальнейшей жизни.

Конечно же, не без непреклонной воли и помощи родителей.

Один из юношей, по имени Леандр был чем-то крайне раздосадован и огорчен.

Другой – Мирт, наоборот, радостен, и блаженная улыбка освещала его лицо.

– Что случилось? – участливо спросил он. – Я чем-то могу тебе помочь?

– Увы! – безнадежно развел руками Леандр. – Уже полгода мы с отцом пытаемся попасть на прием к нашему царю Савромату. Но тот либо на одной войне со скифами и другими варварами, либо занят подготовкой к другой. И, как я уже начинаю подозревать, вряд ли когда освободится. А отцу так хотелось бы пристроить меня поближе к нему. Да и я, конечно, не против!

Леандр помолчал и, в свою очередь, спросил:

– А ты это чего такой довольный? Сияешь, как будто сегодня яркое солнце, а не такой скверный, пасмурный день!

– А каким же мне еще быть? – удивился Мирт. – Ведь я только что предстоял перед Тем, кто несравненно выше нашего Савромата!

– Ты хочешь сказать, что только что вернулся из Рима?! И видел самого императора?!! – не поверил своим ушам Леандр.

Да и как было иначе?

Ведь они виделись только вчера.

А путь до столицы Римского мира и обратно, хоть на самом быстром корабле – это не один месяц.

Леандр несколько лет учился в школе вместе с Миртом.

Друзьями и даже приятелями они никогда не были. Но Леандр прекрасно знал, что Мирт за все это время ни разу не был уличен во лжи.

Наоборот, отличался от всех остальных учеников тем, что, как бы ему это было не выгодно, говорил только правду.

После чего у некоторых преподавателей рука порою не поднималась, чтобы наказать его розгами.

Или стукнуть плашмя линейкой.

Таким Мирт был всегда.

Но сегодня…

Сегодня он вдруг сказал то, чего, ну не просто никак, по мнению Леандра, не могло быть!

«Неужели это тот самый случай, когда можно поймать Мирта на лжи? – злорадно подумал он. – Вот будет тогда возможность рассказать всем, как тщательно прятал он свое лицемерие!»

Но Мирт своим ответом лишил его этих надежд. Более того, окончательно сбил с толку.

– При чем тут император? – равнодушно пожал он плечами. – Домициан – тоже никто пред Ним!

Леандр, словно ужаленный, испуганно завертел головой – не услышал ли кто из прохожих такие опасные слова?

Ведь при нынешнем цезаре возобновились страшные наказания за нарушения закона об оскорблении императорского величества и римского народа.

И доносчики были везде.

Даже здесь, далеко от Рима.

А если они что учуют, то за такую беседу могут серьезно пострадать не только родители, но и их будущее.

Однако любопытство пересилило.

И он уточнил:

– Перед кем?!

– Пред моим Богом! – раздался уверенный ответ.

– Да? И каким же именно: Зевсом, Аполлоном, Афиной? А может, Дионисом? – насмешливо посмотрел на своего одноклассника Леандр, не раз и не два ябедничавший учителям, что Мирт не бросает жертвенные зерна благовоний в огонь на треножники у скульптур богов или… нарочно кидает их мимо! – И вообще, кто ты такой, чтобы тебя слушали небожители?

– Я? Христианин! – невозмутимо ответил Мирт.

– Что? – уже в ужасе отшатнулся от него Леандр.

Час от часу не легче!

За дружескую беседу с христианами, объявленными государством вне закона, можно было угодить в тюрьму, откуда на каторгу в каменоломни или прямо на казнь еще быстрей, чем за оскорбление величества.

А Мирт, тем временем, продолжал:

– Ты вот всего лишь к царю никак не можешь попасть. А мы каждый день, как, например, сегодня на службе, бываем вместе с Богом, Творцом и Владыкой Всей Вселенной! И даже каждую минуту – молясь! Двери нашего Бога всегда открыты для нас и подход к Нему куда проще, чем к людям! Христос всегда и везде готов слушать и помогать нам!

– Что же тогда при нынешнем богоравном императоре на вас опять начались массовые гонения? – язвительно осведомился Леандр. – Причем, не только в Риме, как при Нероне, а уже и по всем провинциям? Ты что, не боишься потерять блестящее будущее, все те радости и блага, которые дарованы нам, свободнорожденным людям, наконец, саму жизнь?

– Так ведь это только здесь! – Мирт широко обвел руками роскошные дворцы и языческие храмы, красивые деревья и фонтаны, всем своим видом показывая полное равнодушие ко всему окружавшему его, земному. – И все когда-то непременно закончится. А потом? Что будет потом, после этой временной жизни, ты хоть когда-нибудь всерьез, до самого донышка сердца, думал?

Леандр, насупившись, промолчал, не зная, что на это ответить.

С раннего детства ему было известно, что всех – от царя до раба после смерти навечно ждет серый и мрачный аид.

Но этим, в отличие от того, что сказал Мирт, не похвастаешь.

Да и пора было заканчивать этот разговор.

Вон – уже один из прохожих, кажется, два или три раза, словно случайно, прошел мимо них…

Леандр собрался солгать, что ему некогда, хотя на самом деле он никуда не торопился.

Но Мирт сам завершил беседу, бесстрашно посеяв первые зерна своей веры в язычника. А дадут ли они спасительные всходы или нет, то ведал лишь Бог!

– Ты все еще никак не можешь определить свой дальнейший путь! – на прощанье сказал он, впервые по-дружески положив ладонь на плечо Леандру. – А для меня он уже выбран окончательно и навсегда! Да – навечно!

И его лицо, несмотря на то, что впереди, на этом пути, наверняка были мучительные пытки и казнь, может быть, даже сегодня, осветилось еще ярче, чем солнце в самый безоблачный день.

Чего, как ни силился, никак не мог понять ни умом, ни сердцем остававшийся пока мрачным, как туча, Леандр.

Заглавие, перо, лист, пергамент

ВЕЧНАЯ РАДОСТЬ

Вернувшись в свой роскошный дом, знатная римская женщина принялась рассказывать своему мужу, сенатору, о том, что она только что видела.

– Представляешь, – с возмущением говорила она, – только что на моих глазах, по личному приказу вершившего суд императора, после страшных пыток и мук, обезглавили трех девочек. Старшей было 12 лет, средней 10, а младшей всего лишь 9. Ну прямо, совсем как нашим детям!

Сенатор с недоумением взглянул на жену:

– Конечно, у Адриана в последнее время испортился характер от донимающей его подагры. И всю силу природной жестокости, которую сдерживал в себе до сих пор, он теперь выплеснул наружу. Уже погубил немало влиятельных и уважаемых людей. Но чтобы казнить детей, да еще и, как ты говоришь, малолетних… Что же такого они натворили?

– Они – христиане, – ответила римлянка.

На что сенатор, лишь отмахнувшись, сказал:

– А, ну это совсем другое дело!

– Но все равно, ведь совсем еще дети, такие же, как наши с тобой сыновья! – зябко передернула плечами римлянка и злобно выкрикнула: – Это все их мать. Она во всем виновата!

Сенатор вопросительно взглянул на жену, и та пояснила:

– Эта вдова-христианка воспитала своих дочерей так, чтобы их Бог был им дороже всего на свете, а все земные блага и даже саму жизнь – просто презирать! Я собственными ушами слышала, как они, в ответ на повеление императора принести жертву нашим богам и даже – представь себе только! – ласковое обещание Адриана удочерить их[6], если они откажутся от их Бога, твердили приблизительно, по сути, одно и то же:

«У нас есть Бог Небесный. Его детьми мы желаем остаться, а на твоих богов плюем и угроз твоих не боимся. Мы готовы пострадать и даже умереть ради дорогого Господа нашего Иисуса Христа!»

Потрясенная увиденным, женщина стала перечислять:

– Что только с ними не делали! Одну за другой – били, жгли огнем, строгали железными когтями до самых костей, бросали в котел, наполненный кипящей смолой и маслом. Младшая была даже ввергнута в жуткую печь. Но каким-то непостижимым чудом все это не принесло им ни малейшего вреда…

– Волшебство! – со знанием дела сказал сенатор. – Я уже не раз сталкивался с этим, когда, по делам службы, тоже вершил над христианами суд. И сам не поверил бы тем записям, что, как положено, вел писарь, если бы не видел все, как и ты, своими собственными глазами![7]

Он покосился на статуи Юпитера, Аполлона, Марса, которые стояли у них в главном зале роскошного дома и добавил:

– Никогда не понимал и вот теперь не понимаю этих христиан! Ну что им стоит бросить несколько зерен благовоний на треножники перед почитаемыми веками богами? И доказать тем самым свою благонадежность императору и римскому народу? Вот я лично, как ты знаешь, не верю – ну не верю и все! – в этих богов, но ведь бросаю – и мы вот как с тобою живем! Многим на зависть! И дети наши бросают. И, надеюсь, будут жить еще лучше!

– А этих уже нет! – поддакивая мужу, с явным превосходством развела руками римлянка. – Поняв, что никакими пытками с ними ничего не удастся сделать, а уговорить отречься от Христа невозможно, Адриан, в конце концов, приказал палачу отрубить им головы. А мать, чтобы та подольше помучалась смертью детей, велел оставить живой и отпустить![8]

– Вот-вот, так с ними – всегда! – подтвердил сенатор. – Это же верх безумия поступать, как они!

– И это когда мать их, представляешь, зовут Софией, что в переводе с греческого – «Премудрость!» – язвительно усмехнулась римлянка. – А своих дочерей она назвала Верой, Надеждой и Любовью, как я слышала, в честь главных христианских добродетелей!

– О чем ты говоришь! Какая может быть сейчас вера, в кого? – поморщился сенатор, целиком и полностью убежденный в правоте своих слов. – А надежда на что? Да и любовь… Откуда ей взяться в нашем мире, где испокон веков властвуют сила и зло?

…Прошли годы.

Пролетели века.

Промчались вот уже почти два тысячелетия.

Давным-давно нет ни этого сенатора с женой, ни их детей…

Даже от мраморных пышных гробниц ничего не осталось.

И на этом можно было бы поставить в рассказе точку.

Если бы не одно «но».

Души-то их до сих пор – живы!

И пребывают в вечности.

Мучительной – без веры (к чему она, когда после жизни каждый имеет возможность убедиться в существовании Бога и очевидности, данной Им для спасения людям, Истины!)

Без надежды…

И, увы, без любви, среди темных сил и сплошного зла.

Страшная вечность…

В отличие от той желанной блаженной Вечности, которой наслаждаются теперь святые девочки с их святой матерью, а также все те, кто поверил Христу и до конца пошел за Ним, несмотря ни на что.

30 сентября 2015 г.

День памяти свв.мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии.

Заглавие, перо, лист, пергамент

ДОСТОЙНЫЙ НАСЛЕДНИК

У одного злого могущественного царя был добрый сын.

Каких только мер не предпринимал правитель, чтобы ожесточить сердце мальчика, сделав его таким образом достойным царского трона.

Устраивал в цирке гладиаторские поединки.

Травли зверей.

Заставлял его присутствовать не только на них, но и на показательных пытках и казнях преступников.

Все было напрасно!

Дело доходило до того, что когда отец отправлялся с войском на очередную захватническую войну, его сын открывал темницы и выпускал из них всех невинно осужденных узников.

А многих рабов, особенно стариков и детей, делал свободными.

Уцелевших заморских зверей, и то, он отправлял на кораблях туда, откуда их привезли…

Царю даже пожаловаться на свое горе было некому.

Единственный царь, с кем он находился в мире (по причине не меньшего могущества того), славился своим милосердием и добротой.

В то время, как его сын-наследник был чрезвычайно злым.

То есть, там все было наоборот.

И сосед наверняка бы не понял его.

«Что… что будет после меня с моим царством?!» – день и ночь мучительно размышлял царь.

Он стал даже подумывать – а не выдать ли одну из своих дочерей за принца-соседа?

А что?

Тогда бы, со временем, два царства объединились бы под твердой, жестокой рукой в одно, причем, самое могущественное в мире. И никто бы не посмел разрушить то, что он создал с таким трудом!

Возможно, так бы оно и было.

И царь, как это не раз и не два случалось в истории, в интересах будущего, как ни любил своего сына, сделал бы наследником трона – чужого.

Но, как говорится – не было бы счастья, да несчастье помогло!

Несмотря на совсем еще юный возраст, принц-сосед вдруг коварно убил собственного отца.

И – двинулся против соседа-царя войной.

Только тут царь понял, как, оказывается, ему повезло с сыном!

И, со спокойной душой, не ожидая удара в спину, временно (пока!) оставив его на троне, отправился впервые не завоевывать чужие земли, а – защищать свое царство…

Август – октябрь 2015 г.

___________________________

[6] У этого императора, правившего Римским миром в первой трети 2-го века, действительно, не было собственных детей и, учитывая то, что он был человеком весьма сложной психологии, умея быть не только жестоким, но и милостивым, такое обещание вполне могло быть исполнено.

[7] Согласно строжайшему в исполнении до мелочей римскому праву, ход судебных разбирательств, вплоть до вопросов судей и ответов обвиняемых, фиксировался писарями-скрибами дословно, благодаря чему мы достоверно можем знать, как это было на самом деле.

[8] Святая София, плача от радости, вызванной тем, что ее дочери сподобились лучшей участи, о которой может только мечтать, собственно, и рожденный для нее человек, а именно – вечного блаженства рядом с Богом, достойно погребла их тела за городом на высоком холме и на третий день сама, в усердной молитве, скончалась на их могиле. Она и сама не лишилась с ними участия в Царстве Небесном и мученического венца, потому что если не телом, то сердцем своим и она страдала за Христа!

Окончание с узором

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. КНИГА IV. Страница 2-я

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. КНИГА IV. Страница 3-я

ШКОЛА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ. Рассказы. КНИГА IV. Страница 4-я

Перо, пергамент, зазлавие, окончание

<< На главную страницу                На рубрику монаха Варнавы>>