Мир Вам, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!
Христос Воскресе!
Хвалите Господа с небес
и славьте, человеки!
Воскрес Христос!
Христос воскрес!
И смерть попрал вовеки!
Великий князь Константин Романов
Я видел, как воскрес Христос
– Коля, не вертись под рукой, иди в детскую… Увидишь завтра и пасху, и куличи! – уговаривает меня бабушка.
Я не в силах отойти, мне хочется посмотреть, как удалась наша маленькая, миндальная пасха… И как бабушка будет украшать её изюмом, орешками, когда выложит её из сырницы на блюдце с голубенькими цветочками.
– Бабушка! – пристаю я.– Наша пасха рассыпчатая?
– Да, да, милый, рассыпчатая. Завтра будешь её кушать и увидишь, теперь иди к себе…
– И крестик на ней будет?
– Будет и крестик. Изюмом его выложу.
– Изюмом?.. А писанки готовишь нам с Сашей?
– Видишь, горшочек на плите?.. Там ваши писанки варятся в шёлковых лоскутках, мраморные будут… Яички маленькие, от рябенькой несушки,– говорит бабушка, обливая глазурью высокий кулич.
Эти сведения так радуют меня, что я опрометью бросаюсь во двор.
– Бум-бум-бум! – загудел протяжно в тёплом воздухе колокол с высокой колокольни, и вокруг разлилось что-то торжественное, радостное…
На широком дворе мне стало тесно, и я юркнул за калитку. Передо мной открылась Волга.
По всей поверхности её то тут, то там плыли желтоватые льдины, шумно шуршали и хрустели, собираясь толпой, наползая одна на другую. Вдали синели уже свободные чистые воды родной реки. Над нашим домом кружили ласточки, радостно тивикая: «Тви-тви!»,– точно кликали: «Весна, весна пришла, с теплом, с зеленью, радуйтесь!»
По улице двигался народ; в церковной ограде, на берегу самой Волги, на старых могилках толпами сидели старики, старушки и ребятёнки, любуясь ледоходом, прислушиваясь к весеннему шёпоту льдин. Я издали видел ласковые, добрые лица – и бегом направился туда.
– Андрюша! – крикнул я смуглолицему мальчику, сыну нашего соседа.– У вас красили яйца?
– А как же?.. Только мало, с десяток, поди, не больше. Мама бережёт яйца-то. Под наседку, для цыплят.
– А у нас куличей, Андрюша, пасох, крашеных яиц бабушка много готовит.
– Ты спать будешь в эту ночь?
– Разве это можно?.. Подожду, похристосуюсь со всеми, там и спать.
Мы брели к храму и разговаривали. Народ шёл в церковь; многие ещё сидели на могилках почивших родных. Мы подошли к ближней кучке народа, где велись разговоры.
– Нынче весна рано пришла. Лет двадцать такой не бывало,– говорил старик с седой бородой.
– Дедушка Василий, а скоро ты на лодке начнёшь нырять по водам? – перебил его мальчик, сидевший в сторонке.
– Вижу, милый, крепко тебе хочется к деду в лодку. Погоди денька три, там и нырнём. Вот нынче ночью пропоют: «Христос воскресе»… С образами пойдут по избам, у деда пропоют Пасху, тогда и в лодку. Раньше нельзя, не такие дни.
– А где воскрес Христос, дедушка? – переспросил Андрюша.
– Во всём мире – где!.. Страдал Он за весь мир – для всех и воскрес. И для нас с тобой!..
– Ночью будут петь?
– Ночью… в самую полночь.
Это глубоко запало мне в голову. У меня явилось настойчивое желание увидеть, как будут встречать воскресшего Христа.
«Буду сидеть всю ночь,– шептал я,– никому ничего не скажу. Буду молча ждать, один». Эта мысль так охватила меня, что я уже ничего не слышал, никого не видел, стал бродить один вокруг церкви и думать, думать.
Сколько времени бродил так, ничего не замечая, не помню. Очнулся я в храме. Полумрак, тихо мигали большие свечи, ни души.
Я робко подошёл к Плащанице, припал к ногам Спасителя, где были видны тёмные ранки от гвоздей, затрепетал и приподнялся, вглядываясь в лик Христа.
Он лежал передо мной спокойный, бледный, с закрытыми очами. Мне послышался даже вздох – не тут, на Плащанице, а там, где-то вдали. И я очнулся. Надо домой, скорее домой!..
Не прошло минуты, я стоял уже на паперти. Был уже вечер; звёзды ярко горели в глубоком небе.
– Куда ты пропал, милый? – встретила меня бабушка.– Пора и успокоиться – ночь. Вздремни до заутрени, а там и христосоваться будем. Разговеемся пасхой, куличом.
Я ничего не ответил бабушке; на меня нашла какая-то немота. Я скрылся в детской, прошёл в уголок, к окну, и там уселся в большое кресло.
Опустив голову на руку, я смотрел на полоску креста церковной колокольни, и из этой тёмной точки ждал света. В гостиной зашипели часы, пробило девять. С колокольни раздался протяжный звук: один, другой, третий.
«Ну, теперь недолго: часа два-три – и пропоют: «Христос воскресе»,– думалось мне. Время двигалось медленно. Минутами я дремал, вздрагивая, поднимал голову и шептал: «Ай, просплю, не увижу!» – и опять смотрел на храм. Вдруг он исчез; я оказался в саду. Вокруг густые деревья. Бреду среди них, ищу выхода.
Вижу просвет, слава Богу!.. Открытое место, зелень, цветы, высокий кедр. Что это? Пещера… У пещеры два суровых воина, на них латы. Зачем они тут? Я растерялся, замер на месте. Вдруг над пещерой будто упал звёздный дождь!
Воины исчезли. А под кедром стоял Тот, Чей дивный лик видел я на Плащанице. Он был прост и спокоен, на устах – кроткая улыбка. У меня на сердце стало легко, весело. Я прошептал: «Это Христос… Христос воскрес!»
Тихими шагами Он шёл ко мне. Я крикнул от радости: «Христос воскресе!» – и поднял голову.
– Ты не спишь, Коля?
И мы пошли на пасхальную службу. Торжественный звон колоколов разливался вокруг. Весь наш храм горел огнями, и из церковной ограды доносилось громкое пение: «Христос воскресе из мертвых…» Мы похристосовались с бабушкой. А когда вернулись домой, она сказала:
– Вот тебе и яичко мраморное. А вот, смотри, твоя пасха и куличик миндальный.
Я любовался пасхой, куличом и яйцами, горкой возвышавшимися на тарелках. Каких цветов яиц тут только не было: розовые, лиловые, салатовые, красные! Любовался и думал: «Воскрес Христос, воистину воскрес!»
Лето Господне. 6-я глава. Пасха!
