Справедливость, весы

О справедливости и несправедливости

Здравствуйте, дорогие посетители православного сайта “Семья и Вера”!

Как часто мы взываем к справедливости, сами того не ведая, а что такое, на самом деле – справедливость? И если мы хотим справедливости по отношению к себе, то так ли часто мы сами справедливы? Так что же такое – справедливость, и надо ли нам так рьяно стремиться к ней? Предлагаем разобраться с данным вопросом, с помощью поучительного слова протоиерея Сергия Николаева.

Окончание 8

Протоиерей Сергий Николаев

«Наше сердце, как некий чуткий прибор, реагирует на справедливость, и еще более, на несправедливость. Радуется одной, и болезненно переживает или возмущается другой. Причем даже тогда, когда их проявление не касается нас или наших близких, а относится к посторонним или вовсе незнакомым людям.

Однако, при множестве общих черт, представление о справедливом и несправедливом у разных людей – разное. И зависит оно от состояния совести. Поэтому, когда нам предстоит испытание своей совести, имеет смысл поразмышлять – что же мы называем справедливостью. И что – несправедливостью.

В человеческой оценке “справедливо – несправедливо” всегда есть сколько-то корысти. Мы, например, болезненно подмечаем несправедливость в отношении себя. Даже самую малую. Некоторые из нас даже слишком часто ее подмечают. Порой, несправедливостью мы называем простое неисполнение наших желаний: «Все, что препятствует моему хочется – несправедливо!»

Нам кажется, что сами мы гораздо реже бываем несправедливы, чем окружающие, и потому мы крайне требовательны к другим. Нас возмущает их ложь, нечестные поступки, непорядочность. Но стоит ли приписывать это возмущение любви к справедливости?

«Когда считаешь себя вправе осудить какое-нибудь, даже действительно, возмутительное явление, поступок – проверь, нет ли в это время в тебе личной злобы, раздражения, ревности, зависти, враждебности к людям, желания унизить, осмеять: почти всегда найдешь, что есть», — писал в своих дневниковых записях отец Александр Ельчанинов.

Чаще всего мы возмущаемся несправедливостью с какой-нибудь тайной (иногда даже от себя) целью. Пушкинский Сальери тоже возмущался несправедливостью. Тем, что удивительный талант, «священный дар» Небес, достался не ему, «в награду… трудов, усердия, молений», а «гуляке праздному» – Моцарту. И Сальери исправляет небесную несправедливость – подсыпает яд в бокал друга.

Из реальной жизни, недавняя встреча со знакомой: «Я теперь не хожу в церковь. Разочаровалась в нашем духовенстве, после того, как отпевали…» Она назвала имя политика. Как и у всех людей, у него, конечно, были грехи, может быть, даже и очень масштабные, но он был крещеным человеком, и имел право на отпевание и христианское погребение. Причем здесь наше духовенство, а тем более, церковная служба, таинства? Все дело в том, что женщина, и до отпевания ненавистного ей лица, почти не бывала в церкви. Ей просто кстати пришлось отпевание политика.

Протоиерей Сергий НиколаевИли не раз случалось слышать упрек в несправедливости Церкви ко Льву Толстому. Хотя справедливо ли было продолжать считать Толстого православным насильно, вопреки его убеждениям? Лев Николаевич сам неоднократно в печати отвергал все догматы Православной Церкви и саму сущность христианской веры. Причем, делал это сознательно и открыто. Он заявлял о своем разрыве с Православием еще задолго до определения Священного Синода. Церковь не могла, не имела права лишать писателя свободы выбора. Упрек в отлучении от Церкви графа Толстого обнаруживает не желание отстоять справедливость, а всего лишь гордость, невозможность подчинить свое мнение соборному разуму Церкви. Да еще скудость религиозного образования.

О несправедливости вообще чаще говорят люди гордые, которые не видят своих грехов. Чужая неправота, как бы возвышает их в собственных глазах. За чужими грехами так легко прячутся свои, причем – от себя же. Несправедливость их возмущает, но, вместе с тем, в них нет честного стремления к справедливости. Они вполне удовлетворены той справедливостью, которую видят во всех своих поступках.

А между тем Федор Михайлович Достоевский писал, что «высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда ее». Эта особенность национального характера произрастает из постоянной жажды праведности перед Богом, которая неразделима с покаянием.

Покаяние – вот тот «инструмент», который может правильно настроить наше сердце, чтобы оно могло распознавать справедливость и несправедливость. Но для этого необходимо осознание своих грехов, своего несоответствия Божией Правде.

А еще желание и направленная воля, с помощью Божией, исправить себя, изменить жизнь. Обращение к своей совести помогает нам освободиться и от многих несправедливостей мира. Они перестают нас раздражать и мучить, как только мы увидим свою несправедливость по отношению к Богу. На ее фоне они теряют свою значимость и уже не страшны нам.

«Справедливость… присуща лишь благородным душам», – отмечал Иван Александрович Ильин. А что, как не покаяние, облагораживает душу, возвращает душе ее достоинство?

Справедливость – это не просто отсутствие несправедливости. Отсутствие несправедливости может дать нам покой, а, прикасаясь к справедливости, как говорил архиепископ Иоанн Сан-Францисский, «мы переживаем чувство полноты жизни и радости». И Бог тогда рядом с нами. Это переживание сродни счастью и побуждает нас постоянно следовать за ней, не упускать из вида, ориентировать на справедливость свою жизнь.

И хотя справедливости в «чистом виде» здесь на земле мы не увидим и не встретим, человек, привыкший очищать свою совесть, приобретает, как бы особый нюх на нее.

Если Господь даст нам хоть немного понять, вчувствоваться в справедливость, то мы увидим, что справедливость невозможно применять к себе. Это все равно, как самому себе давать милостыню. Справедливость применима лишь к другому: праведность перед Богом, справедливое отношение к ближнему, к животным, к природе. И еще, она не может быть ограничена простым выполнением правил.

Как-то в паломнической поездке (дело было в другой стране) один путешественник забыл в монастыре сумку со всеми документами и деньгами. Хватился он пропажи, когда автобус отъехал уже весьма далеко от места. Вначале спутники принимали живое участие в воспоминаниях, когда и где могла быть потеряна или оставлена сумка. Потом все вместе думали, каким образом попасть в монастырь, в котором оставался только сторож, не понимавший ни русского, ни английского языка. Ясно было одно – надо возвращаться. Но программа была насыщенная, паломникам было жаль терять драгоценное время из-за чьей-то оплошности. «Семеро одного не ждут», – вспомнил кто-то, и растеряшке было предложено ехать за сумкой на такси, а потом догонять остальных. Наверное, это было справедливо. Но двое мужчин тут же вышли из автобуса и тоже сели в такси. Они, так же, как и все остальные, ради этой поездки отложили важные для них дела, заплатили те же деньги, им, так же, как и всем, хотелось посетить следующий пункт маршрута, но они не захотели оставить своего товарища одного в несчастии. Думается, это был поступок высшей справедливости.

Свои отношения с Господом мы строим не на основах справедливости – справедливое отношение к себе мы просто не понесли бы – мы просим у Господа милости. То есть сверхсправедливости в отношении себя. Поэтому и нам в своих отношениях с ближними, необходимо подняться над справедливостью: не судить обижающих нас, не платить злом за зло, не жалеть своих сил и имения для тех, кто в них нуждается, хотя и не имеет на них прав. И тогда Господь непременно утешит нас, потому что, по слову архиепископа Иоанна Сан-Францисского, «стать над справедливостью – это значит войти уже в Царство Христовой любви».

окончание

Какова цель человеческой жизни?

Окончание 8

  << На главную страницу             Вопросы священнику >>