В этот день в 1268 году состоялась Раковорская битва – одно из крупнейших сражений в средневековой истории Руси.
Почти весь XIII век северо-западный уголок Руси был одной из горячих точек Европы. Здесь жили финно-угорские племена, одни из последних язычников на континенте. Здесь лежали земли православного Великого Новгорода. И сюда же пришли католики-крестоносцы. В 1226 году они захватили старый русский город Юрьев, переименовав его в Дерпт. Дальше на восток Тевтонский орден и ливонские епископы, как не пытались пробиться – не прошли. Новгород, главный его западный форпост город Псков (за которыми еще стояли Владимирские князья), были крестоносцам достойными противниками.
В это время в Пскове правителем и воеводой был выбран человек с любопытнейшей биографией – литовский князь Довмонт, который во время борьбы за власть бежал со своей родины в русский город. Там он принял православие и сделал из Пскова воистину грозную силу: возвел каменные укрепления (так называемое «Довмонтово городище»), совершил успешные походы на Литву и Эстонию (тогда она принадлежала датской короне). При Довмонте Псков стал главной военной опорой Новгорода. И этот же человек стал одним из вдохновителей битвы за датскую крепость Раковор.
Первый подход к ее стенам совершили новгородские полки в 1267 году, но без особого успеха. Но зимой следующего года они подготовились основательнее, обзаведясь осадными орудиями и большим войском. Свои стяги прислал и великий князь Ярослав Ярославич и, конечно, пришел Довмонт с псковской ратью. Более того, к ливонцам отправился новгородский боярин Лазарь Моисеевич, который заключил своеобразный «пакт о ненападении» с тевтонским орденом и ливонскими архиепископами – те, по некоторым данным, даже целуя крест, обещали не вмешиваться в конфликт с датчанами.
Итак, в январе 1268 года русские войска вновь вошли во владения датского короля, но там, в нескольких десятках километров от Раковора, их уже ждало объединенное войско: датчан, несмотря ни на какие клятвы, поддержали и тевтонские рыцари, и ливонские архиепископы. Известный историк Николай Карамзин битву при Раковоре описал так:
«Уже войско наше, приближаясь к Раковору, стояло на берегах Кеголи, и вдруг, к изумлению своему, увидело сильные полки немецкие, коими предводительствовал сам магистр ордена, именем Отто фон Роденштейн, и епископ Дерптский Александр, в противность данной клятве взявшие сторону датчан. Видя, что надо разведаться с ними мечом, новгородцы немедленно перешли за реку и стали против железного немецкого полку; сын Ярославов, Михаил, на левом крыле; Довмонт Псковский, Димитрий и Святослав на правом. Ударили (18 февраля) смело и мужественно с обеих сторон. «Ни отцы, ни деды наши, – говорит летописец, – не видали такой жестокой сечи». Новгородцы, имея дело с отборною немецкою фалангою, падали целыми рядами.
Князь Юрий Андреевич обратил тыл. Псковитяне, ладожане стояли дружно. Наконец князь Димитрий и новгородцы сломили неприятелей и гнали их семь верст до самого города; но возвратясь на место битвы, увидели еще другой полк немецкий, который врезался в наши обозы».
Русская дружина, потери которой были значительно меньше, чем у ливонцев, еще 3 дня стояла на поле брани, хороня убитых. Но поход можно было заканчивать, потому как немцам удалось разбить осадные машины, без которых укрепленный Раковор взять было невозможно.
По каким-то причинам Раковорская битва со «всей землей Немецкой» оказалась почти забыта потомками. Хотя именно она фактически поставила точку в продвижении крестоносцев на восток. По количеству участников ей почти не было равных в эту эпоху. А один из русских предводителей, князь Довмонт, спустя столетия был канонизирован. Его меч стал для псковитян реликвией, и память о нем в Пскове хранилась также, как память об Александре Невском в Новгороде.
