Автор — Зинаида Полякова
1
В Варшавском гетто страх и тишина. Ни горьких вздохов, ни прощальных слов.
В разгаре ночь, но людям не до сна. Любить осталось несколько часов.
Об этом знают Рита и Ефим. А сыновьям — двойняшкам невдомёк.
Так сладко в маминых объятьях им. Кровиночкам. И, словно божий рок,
К семье подходит мусорщик поляк. И предлагает одного спасти.
– В бак мусорный двоих — никак. Даёт им время думать до пяти.
Минуты бьют по сердцу, как набат. Как можно выбрать жизнь для одного,
осознавая, что погибнет брат. И всё же нужно выбрать. Но кого?
У Даниэля добрый, нежный нрав. Он славно их династию продлит.
А брат его, задумчивый Аса’ф, их маленький Эйнштейн, мир поразит.
Они в смятенье. Плачут и молчат. А на часах уже почти что пять
Мальчишки, как мальчишки. Сладко спят. У Риты на виске седая прядь.
И всё же, Рита подвела итог: — Возможность выбора исключена.
Мы бросим жребий. Пусть рассудит Бог. И ты, Ефим, напишешь имена.
Огрызок черного карандаша выводит Аасаф и Даниэль
Записки скручены. И, чуть дыша, он опускает их в пустой кошель.
Трясет, как будто их не две, а сто. А Ритина пугливая рука
боится из него достать листок и всё узнать самой наверняка.
Нащупала. Берет одну. Но нет. Меняет. Не решается открыть
Стук в дверь. Рука разжата. И ответ — Асафу выпал шанс спастись и жить.
Асафу… Рита смотрит на детей. Красив, как ангел, спящий Даниэль
Как разделить любимых сыновей? И твердость духа изменяет ей.
Стук повторяется. В дверях поляк. Пора. Всё понимает и молчит.
– Сейчас оденем. Сонный сын обмяк. Покорен и тихонечко сопит.
Ну, вот и всё. Пришел прощанья час. В ушах мальчишки материнский крик:
– Живи, Асаф. И вспоминай о нас. Закрылась дверь. И мир для них поник.
2
Поляк на свете много повидал. Пройдя без затруднений все посты,
Он в страхе мальчика держать не стал И углубился ближние кусты
Раздвинув ловко с мусором мешки, скомандовал: — Жидёнок, выходи.
В ответ ни звука. Нервы на клочки. Сбит с толку. Ну, теперь добра не жди
3
Родители в безмолвии сидят. Им чудится — царапаются в дверь.
Сердца их опускаются до пят. Так мог стучаться только … Верь — не верь,
их маленький задумчивый Эйнштейн. Он тоже сделал выбор — только свой:
– Нет ничего ужасней и грустней, чем быть в разлуке со своей семьёй
Всего одно письмо… | Зинаида Полякова
