В этот день 8 февраля 1837 года под Петербургом состоялась дуэль, которая оборвала жизнь поэта Александра Сергеевича Пушкина.
«Солнце русской поэзии»
«Солнце русской поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет…», – это строка из «Русского инвалида» на следующий день после смерти Пушкина навсегда внесла в наш язык это выражение – «Солнце русской поэзии».
В те же самые дни стихотворение «Смерть поэта» написал взволнованный юноша Михаил Лермонтов, и тем впервые громко заявил о себе. Безусловно, Пушкин – это величина для литературы, даже его смерть стала грандиозным событием для общества, не говоря о жизни. И проститься к нему, к гробу, пришло около пятидесяти тысяч петербуржцев, что случалось лишь при проводах монархов. Однако между смертью гения и тем самым выстрелом на дуэли прошло почти двое суток, и эти дни были для поэта одной нескончаемой физической мукой. Об этом и об обстоятельствах дуэли перешептывались все в столице, от дворцовых покоев до лакейских.
Вражду Пушкина и Дантеса наблюдал высший свет в течение нескольких месяцев. Последний зачем-то очень откровенно оказывал лишние знаки внимания супруге Пушкина Наталье Гончаровой. Как написала очевидица:
«На одном балу он так скомпрометировал госпожу Пушкину своими взглядами и намеками, что все ужаснулись…»
Дуэль
В конце концов, два врага встретились у барьера примерно в 5 часов вечера 8 февраля 1837 года, на Черной Речке, мрачном столичном пригороде. Условия дуэли диктовал Пушкин, и он их сделал максимально бескомпромиссными. Стрелялись всего с двадцати шагов. Дантес выстрелил первым, Пушкин упал, раненый в живот, потом с трудом нашел силы сам сделать выстрел. Однако рана Пушкина была смертельной, врага – легкой, в руку.
«Как только поправимся, снова начнем», – это последнее, что сказал поэт Дантесу.
Последние дни жизни и кончина Пушкина
Пушкина внесли в его дом на Мойке и положили на диван, где раньше любил он писать лежа стихи. Кости таза раздроблены, пуля глубоко. Боль невыносимая, унимали ее только прикладыванием льда. В доме почти тот час появились лучшие доктора России. Среди первых – лейб-медик Николай Арендт.
«Пушкин просил его сказать ему откровенно: в каком он его находит положении… – Если так, – отвечал ему Арендт, – то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды».
Через доктора поэт установил связь с императором Николаем I. Он написал ему записку с просьбой простить – его и секунданта – за дуэль. Поединки были запрещены в России. Государь ответил:
«Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки»
К своему «диванчику» Пушкин жену до поры не допускал, не желал, чтобы она видела его мучения. Зато тут уже был Жуковский, лицейские друзья, коллеги по перу, был и Даль, добрый товарищ, врач, будущий составитель знаменитого словаря. Он был с Пушкиным днем и ночью, облегчал муки как мог. Записал последние минуты:
«Немного погодя он опять, не раскрывая глаз, стал искать мою руку и, протянув ее, сказал: «Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе!» Я подошел к Жуковскому и Виельгорскому и сказал: отходит! Пушкин открыл глаза и попросил моченой морошки; когда ее принесли, то он сказал внятно: «Позовите жену, пусть она меня покормит». Наталия Николаевна опустилась на колени у изголовья умирающего, поднесла ему ложечку, другую – и приникла лицом к челу мужа. Пушкин погладил ее по голове и сказал: «Ну, ничего, слава Богу, все хорошо».
Пушкин отдал Богу душу как христианин. Принял причастие. И отправил Дантесу записку. Написал, что прощает.
