В этот день 1610 года закончилась осада Троице-Сергиева монастыря силами польско-литовских войск и войск Лжедмитрия II. Осада продолжалась 16 месяцев.
Смутное время
«Слух носится, что ждут князя Михаила Скопина со шведами; когда они придут, то займут Троицкую твердыню и могут быть нам опасны. Пока еще они не окрепли, пойдем смирим их, а если не покорятся, то рассыплем в пыль их жилища», – так говорил литовский магнат и полководец Сапега своему союзнику Лжедмитрию II. Осенью 1608 года их силы сжимали Москву в кольцо, оставалось как следует подступить к ней с северо-востока, где находилась знаменитая лавра. Добротная каменная крепость с 6-метровыми стенами, 110 пушек. Однако как манила разорителей богатая монастырская казна и кладовые с хлебом.
Осада Троице-Сергиева монастыря
23 сентября 1608 года враги подошли к обители. Они знали, что внутри слабый гарнизон, можно написать несколько «прельстительных писем» – и ворота сами откроются. Тем более, на троне в Москве сидел крайне непопулярный царь Василий Шуйский – не будут же ради него люди идти в могилу. Но получили они ответ:
«Кая бо польза человеку возлюбити тму паче света и преложити истину на лжу и честь на безчестие и свободу на горькую работу? Како же вечную оставити нам святую истинную свою православную христианскую веру греческаго закона… Или кое приобретение и почесть, еже оставити нам своего православнаго государя царя и покоритися ложному врагу… Но ни всего мира не хощем богатства противу своего крестнаго целования».
Этот ответ недругам составил архимандрит монастыря священномученик Иоасаф. И он имел историческое значение. В каком-то смысле с этого начиналась сборка русской нации – ответ архимандрита распространялся по окружным городам. И там, в разочарованной и разоренной стране, стали внимательно следить за происходящим. На стенах находился небольшой отряд стрельцов князя Григория Долгорукого. Их воеводы над мощами святого Сергия поклялись «сидеть в осаде верно без измены». Однако всех защитников было в 5-6 раз меньше врага. Шансы неравные.
«Поляки «…бити из-за всех туров и биюще по граду шесть недeль беспрестанно изо всего наряду и из верховых, и разженными желeзными ядры».
Наконец, в ночь на 14 октября пошли на приступ. Накануне Сапега устроил в своем стане большой пир и веселье. Разгоряченные вином его воины пошли на штурм. Шумно, со знаменами, под гром пушек и даже с турусами, то есть, передвижными осадными башнями. Однако огонь монастырских пушек был таким метким, что наступавшие в основном даже не дошли до стен. Это был первый неудачный штурм, но сколько их еще будет. И сколько отчаянных вылазок сделают сами осажденные. В одной из них они обнаружат подкоп, ведший под монастырь. Ценой своей жизни его подорвут: «клементьевские крестьяне Никон, называемый Шилов, да Слота».
Поляки проявят редкую изобретательность в осаде. Кроме упомянутых «прелестных писем», подкопов, турусов, они используют лазутчика, некоего трубача Мартиша, который перебежит в монастырь и попробует действовать изнутри. Они будут лишать монастырь воды, и дров, и хлеба. Однако тяжелее всего сидельцы пережили зимнюю цингу и тесноту. «Многие люди и скотина оставались без крова, жены рожали детей пред всеми людьми, и негде было укрыться со своей срамотой…» Болезни выкосили почти весь гарнизон. Под конец против всей армии врага оставалась пара сотен, а из всей братии после осады выжило только шестеро.
Конец осады монастыря
Это было буквально чудесное спасение. Монастырь выдержал все штурмы. Причем в последнем в суматохе поляки и литовцы сами открыли друг по другу огонь. И наконец, спустя 16 месяцев Троице-Сергиева лавра дождалась подхода подкреплений и получила долгожданный глоток свободы. Смута была далека от завершения, но это было начало ее конца.
