Здравствуйте, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!
Золотой век русской культуры
Есть такой период истории, который, как бы, для каждого является обжитым, знакомым, и где он может найти все то, что для него дорого. Дорого с детства. Это так называемый Золотой век русской культуры, который, конечно, связан с Александром Сергеевичем Пушкиным. А раз Александр Сергеевич Пушкин, то это и замечательный художник Тропинин, и замечательный художник Кипренский, и великий Михаил Иванович Глинка, и целая череда писателей, драматургов, поэтов. Перечислять их – это все равно, что перечислять действительно Золотой век русской культуры.
Карл Брюллов
И вот среди этого поразительного разнообразия типов и талантов есть тот, кто невероятно выразил свое время в живописи. Это Карл Павлович Брюллов. И, конечно, разговор об искусстве, а уж тем более о русском искусстве, практически невозможен без этого человека. Да, к нему относились не однозначно после его кончины. Были и те, кто в категорической форме не признавал его дарование, или считал, что это дарование с отрицательным значением. Приходится слышать это и сейчас. Редко, но приходится. И, тем не менее, в творчестве этого человека, родившегося, кстати, в тот же самый год, что и Александр Сергеевич. Только Пушкин-то родился в Москве, а Брюллов родился в Петербурге.
Он родился в семье адъюнкт-профессора Петербургской академии художеств Павла Брюлло. Вся жизнь, детские годы, юношеские годы Карла Павловича будут связаны вот с этим огромным, монументальным зданием, выстроенным по проекту Кокоринова и Валлен-Деламота. Тогда, правда, еще не было сфинксов. Они будут привезены несколько позже. И Брюллов как раз к этому времени приедет из Италии, и станет свидетелем установления их на набережной напротив дома, который, в сущности говоря, был не только его школой, но и который был его родным домом.
Брюллов – это, прежде всего, автор «Последнего дня Помпей». Брюллов – это автор незавершенных композиций, таких, как «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году» и «Нашествие Гензериха на Рим». Брюллов – это фантастического дарования портретист. Среди его творчества есть работа, которая по какой-то причине очень плохо знакома нашим современникам. Она почти незнакома. Даже такой человек, как Владимир Васильевич Стасов очень критично, мягко говоря, относящийся к творчеству Карла Брюллова, считал, что эта работа является высшим достижением Брюллова, как художника.
«Распятие»
Это «Распятие». Картина большая, написанная для Церкви Святых Петра и Павла, что на Невском проспекте, между Большой и Малой Конюшенными улицами. Здесь эта картина находилась долгое время. Практически век, потому что в 30-х годах она была передана в Русский музей, но очень долгое время не экспонировалась.
Эта работа появилась в так называемый второй петербургский период творчества Брюллова. Это время последних лет жизни Пушкина. Это же первые два года петербургского периода творчества Брюллова, которые продлятся до 1849 года, когда он уедет из России, потому что Петербург и его климат окажутся для него смертельными. Он уедет в Италию, будет какое-то время жить на Мадейре, а в 1852 году умрет.
1836-1938 годы – это время, когда создается «Распятие». Картина эта писалась в то время, когда Брюллов был в близких отношениях со своим учеником Мокрицким. И издан дневник художника Мокрицкого, в котором он вспоминает о том, как Брюллов работал над этим полотном. Он стремился дождаться особого состояния, какого-то особого вдохновения, особого религиозного чувства. Он подходил к полотну только тогда, когда что-то внутри него вызревало. Не тогда, когда он находил какое-то изобразительное решение, а когда он обретал некую духовную полноту. И вот это поразительным образом отражалось в самой работе.
Ведь когда он писал эту картину, он уже начинал болеть. Его посещали друзья. Иногда они оставались для того, чтобы побеседовать с ним, и он в этот момент был достаточно исповедален с ними. И они видели и «Распятие». Их оценка этой работы была совершенно удивительна. Много лет спустя князь Оболенский, вспоминая вот эти дни, он напишет вот что:
«Не нам судить, в какой мере был он христианином. Но во время работы над «Распятием» он непрестанно думал о деянии Божием, о промыслении Божием о человеке. Постоянно читал Евангелие и всем существом переносился во времена Богоявления».
Такая эмоциональная отдача не всегда сопровождала творчество Брюллова. Очень часто он был более экономен в своих душевных силах. А вот Мокрицкий пишет о том, что приехала княжна Мария Николаевна. Желала взглянуть на Христа. И это несколько встревожило художника. Работа произвела на княжну огромное впечатление. Тут говорится о том, что сопровождал княжну поэт Жуковский. Когда он смотрел на эту работу, слезы стояли у него на глазах.
Вот от кого мы могли ожидать бы искреннего религиозного чувства? Ну, наверное, не от Карла Брюллова, который в нашем восприятии представляется баловнем судьбы, и может быть, даже атеистом. А вот нет.
Работа эта удивительна тем, что она поразительно проста, все выдвинуто на первый план. Распятие не где-то там, не где-то в горах, не где-то среди толпы народа. Оно здесь, вы стоите перед ним. Это поразительная композиция, в которой распятие одновременно как бы обнимающее мир, и как бы этот мир благословляющее. Здесь нет пронзительной, страшной, безысходной трагедии, которую мы с вами встречаем в тех случаях, когда к этой теме обращаются русские художники после Карла Брюллова и Александра Иванова. Наверное, именно потому, что они искали в образе Христа страдающего всечеловека. А Брюллов ищет в нем Бога. Спасение. Ведь что такое распятие?
Распятие – это и есть вмещающий в себя во всей полноте образ христианства и христианской жизни, образ рождения к своему призванию, образ жизни, как жертвы, образ жизни, как подвига. Какой же это христианин, если он не в состоянии жертвовать и не в состоянии совершить ради веры подвиг?
Какие замечательные лица мы видим около распятия. Три женские фигуры – это Приснодева Мария Богородица, Мария Магдалина, Мария Клеопова. Здесь мы видим с вами Иоанна Богослова, и здесь мы видим Иосифа Аримафейского. Посмотрите на то, что печаль этих людей не переходит в отчаяние. Это именно возвышенная, светлая печаль.
При всем при том, какое мастерство, в котором вылеплены эти фигуры. Но мастерство, в отличие от всех прочих работ Брюллова, не открытое, не артистично-фатоватое, а как бы сурдинное. Все эффекты, все приемы чуть-чуть сглажены, уходят куда-то на дальний план. Они понимают свою неуместность здесь демонстрировать себя. Тональная выровненность, равновесность присутствует в этой работе, которую Владимир Васильевич Стасов в итоговом своем большом труде о русском искусстве XIX века назвал «самым искренним религиозным произведением XIX столетия». И это Карл Брюллов.
Путь Руси к христианству в картинах художника С. Ефошкина
