Здравствуйте, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!
Сегодня мы с вами поговорим об Иване Николаевиче Крамском, замечательном художнике, очень светлом человеке, который может считаться одним из лидеров художественного процесса в нашей стране, и о его картине «Христос в пустыне». Он родился в Воронеже, в семье мелкого чиновника. Всегда казалось, что в его жизни что-то состоится настоящее и большое. Начинал он с очень скромной роли – ретушера фотографий. Это потом появится Санкт-Петербург, потом он окажется в Императорской Академии художеств.
Художник Иван Крамской
Конечно, поступит, приложит колоссальный труд. Там он уже обнаружит свои не просто лидирующие качества, но станет генератором общения, гением коммуникаций. Он будет собирать вокруг себя, в своей маленькой комнатушке, своих товарищей по Академии. Они вместе будут рисовать, о чем-то будут говорить, не только об искусстве, но и о важных событиях, явлениях, происходящих вокруг них.
И из этого общения начнет формироваться товарищество с особыми сердечными взаимоотношениями. И результат этого станет совершенно неожиданным: четырнадцать выпускников Академии отказались писать дипломную работу, и покинули Академию. Но все равно считается, что они получили высшее образование и звание художников второго класса. И самое главное, у них было то ремесло, а у кого-то искусство, которое получено было в стенах старой добротной академической школы.
Товарищество передвижных выставок
Из этих четырнадцати выпускников возникает артель. Но и из этой артели удивительный организационный талант Крамского создаст еще более успешный творческий и коммерческий проект, народнический по своему духу: «Товарищество передвижных выставок», которое просуществует очень долго.
А вот что касается самого Крамского: блистательный портретист, мастер психологических характеристик, он, тем не менее, мечтал о большой работе. Они все были заряжены на большую итоговую работу. И Крамской тоже мечтал об этой большой работе, которая должна была каким-то образом выразить время, в котором он живет, состояние людей, которые в этом времени оказались, его, Крамского, личное ощущение. И вот он нашел такую тему, которая очень точно соответствовала его мироощущениям. Тема искушения Христа, Христос в пустыне.
«Христос в пустыне»
Над этой картиной он будет работать вторую половину шестидесятых годов. Будет искать решения. Первое решение было найдено почти мгновенно: одинокая фигура Христа в пустыне. Он ездил в Крым, писал этюды. Правда, он говорил, что ему эти этюды нужны не столько для того, чтобы найти какой-то изобразительный ряд, сколько для того, чтобы ощутить на себе это состояние одиночества в безграничном открытом пространстве.
И вот, картина была написана. Она была выставлена на второй выставке «Товарищества передвижных выставок». Вторая выставка закрепила успех первой. Картина «Христос в пустыне» закрепляла статус Крамского как лидера товарищества. Картина была принята. Все приняли ее потому, что ощутили состояние активной, глубокой, пронзительной мысли в поисках выхода, понимания своей роли в том мире, который так стремительно стал развиваться.
Правда, многие говорили о том, что не совсем понятно, а что, собственно говоря, происходит на картине. Да, Человек сидит на камне, активно думает, но это может быть кто угодно. Когда Павел Третьяков приехал на выставку в Петербург, он влюбился в эту картину и впоследствии будет говорить о том, что никогда не жалел о тех шести тысячах рублей, которые заплатил за нее, и с которой, по существу, и начинается его знаменитая коллекция, известная сегодня как Третьяковская галерея. Третьяков стоит перед картиной и вдруг слышит, как кто-то говорит: «Так это же не Христос».
Мы с вами не можем сказать это утвердительно, но должны иметь в виду, что, с одной стороны, Крамской писал эту работу, будучи человеком верующим. Он сам писал в своих письмах, что неоднократно горячо и страстно молился в процессе работы над этой картиной. С другой стороны, мы понимаем, что это человек, который находился в процессе активного воздействия тех идей, которые доминировали в то время в Европе. Точно так же, как Николай Ге и большинство его товарищей. Он читал огромное количество работ, в которых отрицалась Божественная Ипостась Христа. Таких, как Ренан, Штраус. Мы знаем из писем Николая Крамского о том, что он считал работу «Христос в пустыне» главной в своей жизни, самой важной. Это, наверное, справедливо.
Владимир Васильевич Стасов, который был идеологом движения, воплотившегося в «Товарищество передвижных выставок», замечательный критик, человек, может быть, не столь глубокий, но очень искренний, пронзительный, точно так же, как Крамской, находился в состоянии постоянного активного поиска, и в этом поиске путался, не понимая до конца динамику и драматизм времени. Он в одной из своих статей довольно честно написал, что не совсем понимает, что на картине происходит. Человек находится в состоянии активного мыслительного процесса, размышляющий о чем? Что, собственно, происходит?
А вообще-то происходит явление чрезвычайно важное. Христос, после принятия Крещения в Иордане, отправляется в пустыню и здесь, в течение сорока дней Он будет искушаем сатаной. Это какой же важности событие происходит! Ведь главная задача сатаны заключается в победе над этим миром, в захвате его. Что может быть важнее и очевиднее, чем победа сейчас над Создателем этого мира, Который уязвим тем, что находится в человеческой плоти, связан ею? Он не только Бог, но и Человек. Даже гений Шекспира не в состоянии был бы передать накал страсти, который присутствовал тогда, в эти сорок дней.
Когда по существу, вся история человечества замерла в ожидании этой решающей схватки. Но небо чисто, на нем лишь несколько облаков, оно пусто. В этой пустоте − одинокая фигура, погруженная в Свои собственные мысли. О чем? Может быть, Крамской предлагает нам именно такой прием: ассоциировать себя с Героем его картины?
Во всяком случае, Юрий Стернин говорит о том, что перед нами, по сути, целый богословско-психологический трактат. Честно говоря, мы этого не видим. Кто-то говорит, что перед нами некое пространство имитации, имитационной мысли. Но чего мы ни можем не заметить – то, что фигура Христа находится в той же самой позе, что Достоевский на портрете работы Перова. Точно так же сомкнуты руки, точно так же взгляд погружен внутрь самого себя, и мы не ошибемся, если скажем, что в известной степени это и автопортрет самого Крамского, и портрет всей русской интеллигенции, и портрет, быть может, всего человечества, которое оказывается в середине XIX века на развилке, увлеченное своей собственной мыслью. Куда приведет активная творческая мысль человечества? К какому итогу, какому рубежу? Какие отверзнутся перспективы? И в этом, конечно, значение этой работы.
