Рассказы о. Варнавы. Книга 2-я. Страница 5-я
Здравствуйте, дорогие посетители православного островка “Семья и Вера”!
Перед Вами 5-я страница ВТОРОЙ книги интересных и назидательных рассказов известного российского писателя и поэта монаха Варнавы (Санина), в которых автор затронул любопытные исторические моменты из жизни властителей Рима, Византии и Руси.
МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ – “СЕГОДНЯ И ВЧЕРА”
Монах Варнава (Санин)
КНИГА ВТОРАЯ
Страница 5-я
ГИПЕРБОРЕИ
К римскому императору Октавиану Августу привели на прием гиперборейских послов.
Это были светловолосые, с голубыми глазами, чрезвычайно сильные и мужественные, даже красивые с виду люди.
Но, слегка нахмурил свои холеные тонкие брови император — все, как один, лохматые, словно последний раб.
Грубые.
С вызывающе дерзкими взглядами.
В кожаных штанах.
В белых полотняных рубахах.
Даже доспехов на них не было.
Они словно показывали, что те им совсем не нужны.
Одно слово — варвары.
Скифы…
Хоть и называли себя: кто антами, кто склавенами…
Владыке Римского мира не то, чтобы принимать таких у себя, но даже и просто видеть негоже.
Однако и не считаться с ними было нельзя.
Сила у них, это еще со времен египетских фараонов и персидских царей знали, такая, что приди весь этот дикий север в движение и неизвестно, выдержат ли после того ворота «Вечного города» Рима.
И такой ли уж он на проверку окажется — Вечным…
— Чего они хотят? — спросил у переводчика Август.
Переводчик задал послам вопрос.
Ответил.
И брови императора сдвинулись уже к самой переносице.
Послы требовали явно унизительного для покорившего почти что весь мир Рима условия.
Дани.
Да еще — ежегодной!
Тогда они не будут совершать набеги на юг.
С таким требованием Август, понятное дело, согласиться никак не мог.
Этим престижу государства был бы нанесен непоправимый урон.
Да и дай поблажку одним — другие, глядишь, нагрянут.
А это совсем ненужные войны для усмирения уже подчиненных народов.
Иное дело — захват новых.
А отражать натиск скифов?
Которые столь сильны, что не только во дворце римского владыки, но и, как он слыхал, даже в бою, не требуются доспехи!
Так что же тогда делать?
И Август не был бы Августом,[1] если бы не нашел выход из столь щекотливого положения.
Он немного подумал.
Брови его — с едва заметной хитринкой — как это хорошо было известно отцам-сенаторам во время его приторно-горьких речей, изогнулись.
И он сказал услужливому переводчику:
— Переводи. Дань Рим не платит. Никому. И не будет платить. Никогда.
При этих словах лица послов стали такими неумолимо грозными и жестокими, что переводчик невольно попятился.
Ликторы, охранявшие императора, крепче ухватились за свои фасции.
Только один Август оставался невозмутимым.
Как всегда, он хорошо знал, что говорил.
— Переводи! — продолжал он. — Поэтому никакой дани они не получат. Но мы готовы щедро, в размерах того, что они просят, оплачивать им услуги, как… союзникам. За то, что они будут надежно охранять наши северные границы!
Послы недоуменно переглянулись.
Им не совсем было ясно, от кого они должны были защищать эти северные для Рима границы… Что ли, от самих же себя?!
Но, тем не менее, задача была выполнена.
А, следовательно, зачем рассуждать зря?
И тем более, говорить лишних слов.
Этот худой, совсем не похожий на воина, как о нем повсюду трубили, но с виду явно неглупый правитель, дает им то, что требовали привезти их вожди.
Они сдержанно поклонились Августу.
Тот с облегчением — делая это незаметно, как всё и всегда — выдохнув, жестом разрешил им удалиться.
И — все были чрезвычайно довольны!
______________________
[1] Он вел такую хитрую и ловкую политику, что в течение более сорока лет фактически был императором лишь в формально существовавшей республике.
СВЯТАЯ И МУДРАЯ
Все учла великая и могущественная Византия на протяжение многих веков своего мирового владычества.
Того, что касается других стран и народов.
И — собственного авторитета.
С этой целью ее базилевсами[2] учеными и вельможами был составлен большой список, в котором каждая страна занимала строго определенное для нее место.
И, тщательно, до мельчайших деталей, которые требовали неукоснительного выполнения, разработан церемониал во время приема императором ромеев иностранных правителей и послов.
По их приезду их долго учили в предместьях столицы:
Как правильно обращаться к императору.
На сколько шагов — количество зависело от того, какое положение занимала та или иная страна в глазах Византии — им разрешалось приблизиться к трону.
Как вообще вести себя перед ним.
Потом гостей, порой месяцами, томили в ожидании.
Не потому что император, скажем, был на войне.
Или просто занят дворцовыми интригами или делами.
А чтобы лучше поняли и прочувствовали, к кому они прибыли!
Так было и с приплывшей на расписных ладьях княгиней из Русской земли, матерью их юного князя Святослава — Ольгой.
Эта страна занимала одно из самых последних мест в упомянутом списке.
Хотя всего полвека назад русский князь Олег едва не завоевал Царьград.
Он осадил его так, что император Лев Философ вынужден был заключить с ним мир с выплатой дани, а сам Олег прибил щит к вратам главного города Империи.
Сила, конечно у них была.
А в остальном — язычники!
Не случайно ведь, когда во время заключения договора император клялся Евангелием.
А Олег со своей боевой дружиной оружием и богами своего народа — Перуном и Велесом.
«А хорошо было бы, крестить этих диких россов!» — подумалось новому императору Константину Багрянородному когда ему доложили, что, после долгой переписки и обязательных согласований, в его владения прибыла, наконец, их княгиня Ольга.
И надо же такому!
После того, как ее обучили всему, что положено, и основательно долго продержали в ожидании приема — к счастью, за это время ей удалось много узнать о христианской вере — русская княгиня сама захотела стать христианкой.
Но с одним непременным условием.
Чтобы ее наставником и крестителем был патриарх.
А император — восприемником от купели.
То есть, крестным отцом.
— Тогда, — заявила она, — крещусь в мгновение ока!
Написавший за долгое время своего формального и фактического правления Константин Багрянородный[3] множество книг и трудов по истории, агрономии, зоологии, медицине, военной тактике, и прочим, известным тогдашнему человечеству наукам, создавший, при помощи возглавляемых им ученых, фундаментальный свод византийской практической учености, равному которому не знали долго потом не знали в мире, и многое другое,.[4] вопреки своему обыкновению обдумывать каждое принимаемое решение, с радостью согласился.
Из купели Ольга вышла полностью очищенная от всех своих прежних, в том числе и жестоких — история с содроганием вспоминает о некоторых — грехов.
Можно сказать — святая.
Император сначала удостоил ее беседы в комнатах императрицы.
Во время которой она обратилась к нему, как к своему отцу.
И — после такого обращения — во время пира вынужден был разместить ее за золотым столом, вместе со своим императорским семейством…
А что ему оставалось делать?
Безусловно, согласно его же законам, ромейские императоры ни в коем случае не должны были отдавать в жены правителям других стран своих дочерей, то есть родниться с ними и разрешать им носить царские регалии: корону, скипетр и державу.
Но тут он сам стал отцом.
Причем, крестным.
Прекрасно как православный христианин понимая, что духовное родство намного выше земного…
Ничего не скажешь…
Перехитрила его мудрая Ольга.
И теперь Русь, как не только там говорят, но и, оказывается, умеют делать, в мгновение ока переместилась с одного из последних — на едва ли не первое место.
Да, казалось, все учли на протяжении веков базилевсы, ученые и вельможи великой и могущественной Византии.
Кроме одного.
Что кто-то окажется мудрее и дальновиднее, чем они!
________________________
[2] Правителями.
[3] 908-959 годы.
[4] В том числе, и книгу «О церемониях византийского двора».
СИЛА ПРИМЕРА
Как на верную смерть собирался к князю Владимиру опальный старший дружинник Сувор.
Хоть и говорили ему заслуживавшие доверия смышленые люди, что князя теперь не узнать.
Мол, из жестокого, вероломного и развратного он неожиданно превратился в милостивого, справедливого человека. А еще верного мужа своей жены — византийской царевны.
Да что-то не больно верилось.
Разве можно заставить дерево расти вверх корнями?
Или реку побежать к своему истоку?
Тем более, может ли измениться человек?
Да еще — князь.
И за столь короткое время…
А ехать, как ни крути, было надо.
Князь за малый проступок отлучил его от себя.
А тут, после того, как он позвал всех к себе, в Киев, креститься в нового Бога, предупредив, что кто не придет, то ему больше не друг, и вовсе — чего ожидать хорошего?
Попрощался Сувор с родными.
Строго-настрого наказал каждому из челяди, что ему делать.
В сторону рабов, по своему обыкновению, даже не глянул.
Старший надсмотрщик сам с ними разберется.
И поехал.
А куда было деваться?
Он ехал, не понимая, и чем Владимира не устраивали их прежние боги?
Зачем при таком важном вопросе, как перемена, доставшихся в наследство от предков, веры такая спешка?
И вообще — почему вдруг такая безоговорочная обязательность в том, что касается лично каждого?
Почему?..
Почему?..
Почему?..
От воевод
До низших слуг —
Кто не придет —
Тот мне не друг.
А, коль не друг,
То значит, враг.
С чего бы вдруг
Всё это так?[5]
Сувор, не торопясь — а кто в жаркий костер, разве что, кроме глупого мотылька, торопится — ехал…
Ехал…
Оставшиеся же дома гадали:
И чем все это может закончится?
Даже в яркий солнечный полдень — было не ясно…
— Если бы эта христианская вера была худая, то разве приняла б ее мудрая Ольга? — говорили одни.
Другие возражали:
— А наши боги чем плохи?
Третьи молчали, боясь сурового нрава Сувора.
И все, наконец, сошлись на едином, то есть, самом разумном: дождаться его возвращения.
Или…
Впрочем, что о худом гадать — только зло привлекать?
Подождать, что время покажет.
А показало оно вот что.
Прошло всего несколько дней.
И возвратившийся целым и невредимым Сувор радостно сказал всем домашним и челяди, даже рабов не забыл:
— Собирайтесь! Завтра же едем в Киев — креститься!
И, хотя дело было уже поздно вечером, когда на дворе стало совсем темно, всем сразу всё стало ясно!
_____________________
[5] Это — пока единственные строки из начатого и пока не дописанного продолжения поэмы «Росский крест». В отличие от нее, здесь поэтическая задумка, наоборот, дается в прозе.
ОТВЕТ БАЗИЛЕВСА
Великий князь Ярослав Мудрый, сын Владимира, прозванного с любовью народом Красно Солнышко, отправив своих послов к византийскому императору Константину Мономаху, вот уже второй месяц мучительно ждал ответа.
Прямо, разумеется, он не написал в своем послании того, чего так жаждало его сердце.
Но это и без того было понятно.
Стараниями самого Ярослава и его великих предшественников, Русь вышла в число самых сильных и авторитетных государств мира.
Одного только теперь не доставало ей — статуса царя для своего князя.
Который мог дать только византийский император.
Недавняя последняя война с ромеями[6], которую начал Ярослав за убийство греками знатного купца-русича, не принесла победы ни тем, ни другим.
Через три года был заключен мир.
И на родину длинной печальной вереницей вернулись пленные воины.
Все они, за исключением поводырей, которым была отрублена правая рука и выжжен один глаз, были ослеплены.
Естественно, по приказанию императора.
Можно было, конечно, отомстить за неслыханную жестокость, которую проявил к ним Константин Мономах.
Но Ярослав не случайно прозывался в народе Мудрым.
Он не стал этого делать.
И теперь вправе был ожидать за то достойного воздаяния.
Если бы только он мог слышать и видеть то, что происходило в Константинополе, или, как это было привычней для русского слуха — Царьграде, накануне приема его послов…
…— Никаких царских регалий! Никакой короны этим дерзким руссам!! — сам подставляя голову под украшенную драгоценными камнями, с крестом наверху, корону и принимая в руки царские регалии, гневно оборвал базилевс своего первого министра, доложившего об истинной цели прибытия руссов. — Еще он, — уважительным взглядом показал император на статую с надписью «Константин Багрянородный», — сто лет назад предупреждал: ни в коем случае не давать наши императорские святыни варварам, дабы они не были использованы ими, как свидетельство признания нами высокого достоинства их правителей!
— Но, базилевс, Русь уже не та, что сто лет назад! — осторожно заметил министр. — Нам сейчас совершенно не выгодно воевать с нею. Куда более разумно быть с таким богатым и сильным соседом, тем более, христианским народом — в мире!
— Ну хорошо… хорошо! — морщась, остановил его император. — Давайте тогда подумаем, на какие, не роняющие нашего авторитета, уступки мы можем пойти этому — ох, и до чего же имена у них трудные — Ярославу…
…Посольство, вернувшись в Киев, доложило своему князю, что получить от ромеев царские регалии — невозможно.
Скорее море превратится в пустыню.
Или пустыня — в море!
— Но, — поспешили добавить послы, — Константин Мономах готов выдать за твоего младшего сына Всеволода свою дочь Анну[7], а Константинопольский Патриарх отправить вместе с нею великую святыню ромеев — икону Пресвятой Богородицы, которая на протяжении многих веков сопровождала византийских императоров в их победоносных военных походах.[8]
Выслушав послов, Ярослав Мудрый, разумеется, согласился на весьма лестные предложения византийского императора.
Велев передать ему о том, отпустил их.
И только оставшись один, дал всю волю своим чувствам.
Он был, как никогда разочарован и огорчен.
Ведь всё… всё было теперь на Руси.
Кроме титула царя у своего князя и этих царских регалий…
Конечно, дочь императора и такая икона — тоже величайшая честь, недоступная всем другим, как ему самому царский титул.
Но…
Но…
Но…
Если бы только он знал, что от этого брака у его любимого сына — Всеволода Ярославича родится тот, кого он лично назовет в честь обоих дедов Владимиром Мономахом, и уже тот сумеет…
Но, впрочем, не будем опережать историю, которая, как ей и положено — год за годом и за веком век — течет своим чередом по отведенному ей Богом руслу…
_________________
[6] К счастью, она оказалась действительно последней в истории этих двух великих народов.
[7] По некоторым другим источникам — Анастасию.
[8] Впоследствии она будет названа «Смоленской».
Рассказы о. Варнавы. Книга 2-я. Страница 2-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 2-я. Страница 3-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 2-я. Страница 4-я
<< На главную страницу На рубрику монаха Варнавы >>