Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 9-я
Здравствуйте, дорогие посетители православного островка “Семья и Вера”!
Перед Вами рассказы известного российского писателя и поэта монаха Варнавы (Санина), посвященные Великой Отечественной Войне и православной вере, которая вновь оживала во многих сердцах неверующих современников военного времени.
МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ
Монах Варнава (Санин)
КНИГА ТРЕТЬЯ
Страница 9-я
СИЛЬНЕЕ СМЕРТИ
Татьяна Ивановна[1] приехала в северную столицу, когда та была Ленинградом, а ее еще все звали Татьяной.
А часто и просто – Танечкой.
Было это незадолго до начала войны.
Устроилась она работать на центральном телеграфе.
Планы на дальнейшую жизнь были самые радужные.
Светлые.
Долгие.
Ничто и никто, казалось, не в силах было помешать им.
И вдруг – война.
Бомбежки.
Обстрелы.
Блокада…
Дом, в котором она жила, продержался недолго.
Прямое попадание авиабомбы.
И…
Вернулась с работы – а его нет!
Села она перед дымящимися развалинами.
Страшно.
Идти некуда.
Не к кому.
И – плачет…
Хорошо что ее приютила одна сердобольная женщина.
Как в тот же вечер выяснилось, потому, что была христианка.
Не смогла пройти, как многие другие, мимо чужой беды.
Привела к себе.
Чем смогла накормила.
Как сумела – утешила.
И сказала:
– А чтобы больше никогда и нигде не было страшно, и Бог охранял тебя даже во время бомбежек – вот тебе молитовка. Выучишь наизусть.
И листок протянула.
А на нем написано:
«Живый в помощи Вышняго в крове Бога Небеснаго водворится…»[2]
Вспыхнула Татьяна.
Хотела, как подобает комсомолке, немедленно отказаться.
Да вовремя вспомнила, что ей помогла одна только эта верующая…
А все остальные, словно и не заметили ее беды.
Призадумалась.
А хозяйка:
– Бери-бери, Танечка! Вот увидишь – она тебя от всех смертей защитит.
«Да как может какая-то молитва защитить человека от снарядов и бомб?» с горечью усмехнулась Татьяна.
Но листок все же взяла.
И хоть память у нее была многим на зависть – сразу никак не смогла выучить этой молитвы.
Будто что-то не давало, мешало ей…
Пришлось брать этот листок с собой на работу.
Села перед телеграфным аппаратом.
Положила рядом с собой.
Выпадет свободная минутка: учит.
Работает – учит.
Учит – работает.
Начало, наконец, выучила.
И тут… объявили воздушную тревогу.
Все девчата, бросая чьи-то телеграммы на полуслове – скорее на Невский, к бомбоубежищу.
Она за ними.
Да вдруг спохватилась.
Вспомнила, что молитовку на столе забыла!
«Ох, и достанется мне, если кто увидит!»
И этот врожденный у всего ее поколения страх оказался сильнее воя сирены и близкого свиста бомб.
Она тут же вернулась.
Схватила листок.
Бросилась обратно.
Снова выбежала на Невский.
И перед самым входом в бомбоубежище увидела огромную, только-только возникшую здесь воронку.
Потом уже, не найдя в полутемном, но безопасном месте никого из своих, она, с ужасом, не веря своим ушам, узнала.
Что они…
Те, кто спешил с ней сюда…
Все девятнадцать девчат…
У которых, как и у нее совсем недавно, были самые долгие, светлые и радужные планы на жизнь.
И даже во время войны, по молодости они продолжали их строить…
Красивые…
Юные…
Милые…
Погибли!
В той самой воронке…
В живых осталась только она одна.
И то -благодаря лишь тому, что тогда на минутку вернулась обратно.
Потом она сидела в огромном осиротевшем зале центрального телеграфа, беспрестанно плакала и в то же время думала:
Права… ох, как права оказалась приютившая ее женщина.
Ее действительно спасла эта молитва.
Несмотря на то, что она даже не успела выучить ее наизусть…
___________________________
[1] В этом рассказе имя и отчество оставлены без изменений.
[2] 90-й псалом.
МАРШАЛ ЖУКОВ
(рассказ в стихах)
Дела венчаются итогом,
Но возникают из начал.
…Была война. А он вдруг: «С Богом!»
Однажды в трубку прокричал.
Сержант-связист, храбрец без меры,
Сидел, бледнея, сам не свой –
Тогда в стране за слово веры
Платились люди головой.
А тут – без шифра, против правил,
Нет, чтобы шепотом, хотя б,
К приказу генерал добавил
Так, что услышал целый штаб.
Но штаб, как будто, не заметил…
Не знал сержант еще тогда,
Что генерал призывом этим
Так битвы начинал всегда!
Война безжалостной волною
Катилась грозно по стране,
Потом, дорогой непрямою,
Пошла по дальней стороне.
А генерал (теперь уж – маршал),
Давал опять наказ один
Дивизиям, идущим с марша
Тяжелым маршем на Берлин.
И шёл, не зная поражений,
Точнее, Божия рука,
Вела дорогами лишений
Победной поступью войска!
А тот сержант в боях с врагами
Чинами не был обойдён,
И вскоре этими словами
Сам вёл в атаки батальон.
И день Победы, данной Богом
Он вместе с Господом встречал…
Да, всё венчается итогом,
Но – возникает из начал!;
ВОССТАНОВЛЕННАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Мой отец никогда не рассказывал мне о том, как он воевал.
За исключением двух… нет трех случаев.
Когда за ним с ординарцем, явно издеваясь над офицером, по заросшему золотыми подсолнухами украинскому полю (дело было в Черкасской области) гонялся фашистский танк.
Когда во время отступления, а точнее бегства, он, споткнувшись о камень, слегка наклонился вперед.
И в то же самое время пуля чиркнула его по левой лопатке.
«А если бы не споткнулся?! – похолодел я тогда. – Значит, и меня не было бы на свете?..»
И, наконец, третье – скорее, полузабавное, чем страшное.
Они с другом стояли на скрещении улиц.
Под прикрытием дома.
Тут свои.
Там – чужие.
Друг протянул руку, указывая на что-то.
И тут прямо между его пальцев застряла слабая, бывшая уже на излете, пуля…
Было, правда еще несколько историй
Но – уже связанных с другими людьми.
На мой же, слегка обиженный, детский, вопрос – вон у нашего учителя химии Георгия Ивановича вся грудь в орденах, и у отцов одноклассников тоже наград хватает:
– Пап, а почему у тебя только две медали и совсем нет орденов?
Он лишь отмалчивался.
И только после того, как его не стало, мне разыскали в Подольском архиве ломкий и пожелтевший тетрадный листок, точнее, даже половинку листка, с представлением к ордену Отечественной войны – где были фамилия, имя, отчество, перечисление подвигов…
И я узнал, как на самом деле воевал мой отец.
Выбивая с горсткой солдат, в метель, целую роту фашистов с господствующей высотки…
Выполняя смертельный приказ командарма, который обещал орден тому, кто отважится доставить его приказ на батарею…
Куда, кроме него больше никто не вызывался ехать.
Потому что все те, кто отправился, так и легли в простреливаемом со всех сторон долине…
Отец же рискнул.
Поехал.
Вернулся.
А командарма уже не было…
Умчался на «эмке» командовать в другое место.
Не получил по каким-то причинам отец ордена и по этому представлению…
Только много-много лет спустя, когда ему, как и всем оставшимся в живых ветеранам, вручили орден Отечественной войны, он прикрепил его к своему самому лучшему пиджаку.
Еще бы!
Ведь лично для него это была самая настоящая – восстановленная справедливость.
Действительно, все тайное когда-нибудь становится явным.
Но главное, как жаль, что отец тогда не знал, но теперь-то наверняка знает – что и от Господа не могло укрыться, то, как, рискуя собою, будучи контужен и ранен, он полагал жизнь свою за других. Что является главным свидетельством христианской любви!
И если, в конце концов, после почти полувековой несправедливости, его нашла земная награда…
То, как хочется уповать на то, что тем более, не могла обойти и Небесная!
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 6-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 7-я
Рассказы о. Варнавы. Книга 3-я. Страница 8-я
<< На главную страницу На рубрику монаха Варнавы >>