Автор – монахиня Евфимия (Пащенко)
Живет на Вологодчине, в селе Сосновке, протоиерей Иоанн. И растут у него непривычные для северного края яблони.
В народе поговаривают, что посадил он их неспроста. Вот только никто не знает — почему. Хотя разгадать эту тайну хочется всем. И больше всего — Серафиму, или, как его ласково называют — Симе, внуку старого священника.
Отцу же Иоанну не до разговоров — он то на службе, то на требах. Но теперь появился в Успенской церкви второй священник — отец Амвросий, сын отца Иоанна и Симин папа.
Однажды батюшка Иоанн вернулся вечером домой, а внук его и спрашивает:
— Дедушка, а откуда у нас такие яблони?
— Это оптинские яблони, и они — память об одном монахе: старце Амвросии. В ту пору, когда я бывал у него, ему было уже много лет, и он стяжал дар духовного рассуждения. Со всей России люди приезжали к нему за советом. Вот и я тоже был у него…
Тут Сима подумал: а что, если дедушкины яблони — подарок? Ведь не случайно же он, глядя на них, вспоминает старца Амвросия. Значит, это он подарил дедушке на память яблони. Сима даже себя похвалил за догадливость и сказал дедушке:
— Так это яблони отца Амвросия!
— Не совсем, — ласково улыбается отец Иоанн. — Ладно! Расскажу я тебе про то, как ездил в Оптину Пустынь. И про отца Амвросия расскажу.
Я о нем услышал, когда еще в семинарии учился. И попалась мне тогда одна книжка, а в ней написано, будто Бога нет!
— Не поверил я этому, но сомневаться стал. И никому о своих думах не говорил, кроме друга, Мити Пономарева. Он-то мне и рассказал про Оптину Пустынь.
— Там, — говорит, — живет старец Амвросий. Давай к нему на зимних каникулах съездим.
Вот зимой мы туда вдвоем и отправились. Сперва до Москвы доехали, потом до Калуги, а там и до Козельска. И вот наконец, после долго пути, увидел я, среди зеленого бора, — белые стены обители. Оптина! Вокруг, куда ни глянь, снег лежит. Красота!
Встретили нас приветливо и сразу провели в гостиницу: чистую, уютную, везде цветные лампадки горят, окна цветами уставлены. Потом к трапезе пригласили.
Наутро отстояли мы с Митей Литургию в монастырском соборе. Потом отправились к старцу Амвросию. Он жил в монастырском скиту. Идти туда надо было через всю обитель. Домик батюшки стоял возле самой ограды. Нас с Митей ввели в приемную. Там уже много народу набралось: и монахи, и паломники. Все ждут старца. Встал я у двери и думаю: вот сейчас и посмотрю, каков этот отец Амвросий.
Ждали мы его долго. Я уже начал было подумывать: не уйти ли? — как вдруг он входит: среднего роста, худощавый, сгорбленный, в белом подряснике и черной монашеской шапочке, в руке палочка.
С виду — самый обыкновенный старичок. А вот глаза… Ни у кого больше не видал я таких. Подошел он ко мне, благословил и вдруг говорит: «Хотел посмотреть, каков я? Что ж — смотри!»
Тихо сказал, да только для меня эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Ведь я никому, даже другу Мите, не говорил, что еду в Оптину. Как же он об этом узнал?
Поднимаю голову, смотрю, а он улыбается: «Ну, ступай с Богом. А завтра после Литургии приходите ко мне оба».
Я в ту ночь глаз не сомкнул, всё думал: как же я с ним завтра говорить буду? Ведь если он мои тайные мысли угадал, то, выходит, от него ничего не скроешь, а ну как начнет меня бранить за грехи. На другой день после службы пришли мы с Митей в скит. Первым к старцу в келью провели меня.
Отец Амвросий лежал на койке. В руке у него были четки. Стою я перед ним и думаю: сейчас он меня ругать начнет! А он вместо этого меня благословил. Потом принялся расспрашивать, кто я и откуда, после чего достал книжку— басни Крылова, и велел в слух ему читать рассказ «Безбожники», о том, как жил в старину один злой народ. И решил он Богу войну объявить. Давай они в небо камни швырять. Только камни им же самим на головы и свалились, и зашибли их до смерти. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Я понял, что напрасно сомневался, есть ли Бог. Ведь это Он привел меня сюда, в Оптину, к старцу Амвросию.
Из скита я как на крыльях летел. И так радостно мне было на душе! Вот, как если бы я болен был тяжело, смертельно, и вдруг поправляться начал.
А яблони? Нет, они не из Оптиной, хотя я и хотел их посадить — специально семечки из Пустыни привез. Но они не прижились на нашем севере. Но разве откуда яблони — главное?
